рука на стене морин джонсон
Продолжение историй о пугающих и захватывающих событиях в Академии Сумеречных охотников. В книгу вошли пять новелл об обитателях Нижнего мира и Дикой Охоте, о славных традициях и магических ритуалах, о друзьях и возлюбленных, о парабатаях и подкидышах, о жизни, смерти и любви.
– Я тоже не хочу разбегаться, – признался Саймон.
Улыбка, которой Изабель его одарила, оказалась даже слаще и радостней, чем этот смех.
Девушка устроилась рядом с ним на маленьком диване. Теперь Саймон гораздо острее чувствовал те несколько дюймов, что их разделяли. И что, нужно переходить к делу прямо сейчас?
– Как по мне, так Нью-Йорк что-то слишком переполнен, – заявила Изабель.
– Воспоминаниями, – пояснила она.
– Ну, для меня избыток воспоминаний – точно не проблема.
Изабель пихнула его локтем в бок. Даже от этого его тело словно вспыхнуло.
В ответ Саймон тоже пихнул ее локтем.
Касаться ее, совсем обычно и небрежно, словно в этом нет ничего такого…
Вернуться к ней, видеть ее так близко и такой послушной…
И все должно было быть очень легко.
Саймон кашлянул и, сам не зная зачем, поднялся с дивана. А потом, словно этой дистанции между ними было недостаточно, отступил к противоположной стене.
– И что же нам теперь делать? – спросил он.
Похоже, Изабель на мгновение растерялась, но уже в следующую секунду кинулась в атаку.
– Устроим свидание. Еще одно. – Девушка не просто говорила – она командовала. – В Аликанте. На нейтральной территории.
– Я уже думала об этом… Прямо сейчас.
Саймон ожидал вовсе не этого – но, с другой стороны, почему бы нет? Занятия на сегодня уже закончились, а второкурсникам разрешалось выходить за пределы Академии. Нет никакой причины не пойти с Изабель на свидание прямо сейчас. За исключением того, что у него не оставалось времени подготовиться, продумать стратегию, разобраться с волосами и решить, что надеть, чтобы иметь вид «небрежно-беспорядочный». А также на то, чтобы устроить мозговой штурм и составить список тем для разговора, если вдруг беседа зайдет в тупик… Но ведь все эти приготовления не спасли предыдущие три свидания от провала. Может быть, настало время для спонтанности?
Тем более что Изабель не из тех, кто дает возможность выбирать.
– Хорошо, прямо сейчас, – согласился Саймон. – Хелен пригласим?
Тупица. Он мысленно дал себе подзатыльник.
– Хелен, будешь третьей на нашем романтическом свидании? – крикнула Изабель.
Блондинка высунула голову из-за двери.
– Обожаю быть пятым колесом в телеге, – заявила она. – Но мне не разрешено отсюда уходить.
Пальцы Изабель поигрывали золотым кнутом, обвитым вокруг левого запястья. Саймон при всем желании не смог бы сейчас упрекнуть девушку в том, что ей хочется испытать этот кнут в деле. На чем-нибудь. Или на ком-нибудь.
– Пожалуйста, скажи, что ты пошутила.
– Катарина поставила у хижины защитный круг, – объяснила Хелен. – Вас он не остановит ни на входе, ни на выходе, но, как мне сказали, чрезвычайно эффективно сработает, если я попытаюсь уйти отсюда раньше, чем мне разрешат.
– Катарина не могла так поступить! – запротестовал Саймон, но осекся, когда Хелен подняла руку, останавливая его.
– Ей они тоже особого выбора не оставили, – печально объяснила она. – Я специально попросила ее согласиться. Это часть сделки.
– Это никуда не годится, – Изабель едва сдерживала ярость. – Саймон, забудь о свидании. Хелен, мы остаемся с тобой.
Она вся так и светилась прекрасным жаром праведного гнева, и Саймон вдруг отчаянно захотел подхватить ее на руки и целовать не отрываясь до самого конца света.
– Об этом не может быть и речи, – отрезала Хелен. – И вы уберетесь отсюда немедленно. Возражения не принимаются.
Вообще-то, конечно, у них нашлась бы целая куча возражений, но Хелен быстро дала им понять, что, если они останутся, она будет знать, что испортила им день, – а это еще хуже, чем торчать тут в одиночестве.
– Пожалуйста, выметайтесь отсюда к чертовой бабушке. И учтите: я говорю это с огромной любовью.
Они с Иззи крепко обнялись, а потом Хелен подошла к Саймону и тоже сжала его в объятиях.
– Не облажайся, – шепнула она ему на ухо и решительно вытолкала обоих за дверь.
На дорожке перед домиком нетерпеливо ржали две белых лошади – они словно ждали Изабель. Саймон предположил, что так оно и было. Животные в Идрисе вели себя иначе, чем в мире людей: они будто понимали, чего от них хотят, и, если хорошенько попросить, с удовольствием выполняли просьбу.
– Так куда именно мы отправимся? – спросил он.
Саймон только теперь сообразил, что в Аликанте надо на чем-то добираться. Это ведь Идрис. Они сейчас в Идрисе. А значит – никаких машин и поездов. Только средневековые виды транспорта или магические средства. Ну что ж, лошадь наверняка лучше вампирского мотоцикла. Хотя и ненамного.
Изабель усмехнулась и с такой легкостью взлетела в седло, словно не на лошадь садилась, а на велосипед. Саймон же долго и неуклюже вскарабкивался на спину коня, кряхтя, потея и кое-как отгоняя мысль о том, что Изабель только глянет на него и тут же все-таки решит все бросить.
– Мы пойдем по магазинам, – сообщила Изабель. – Пора тебе самому выбрать себе меч.
– Вообще-то это не обязательно должен быть меч, – сказала девушка, когда они вошли в «Стрелу Дианы».
Поездка в Аликанте показалась Саймону словно пришедшей из сна или, по меньшей мере, из дешевого дамского романа. Двое всадников на белых жеребцах галопом неслись мимо крошечных деревушек, по изумрудным лугам и через лес, пылающий осенней листвой. Волосы Изабель чернильной рекой струились по ветру, а Саймону даже удалось не свалиться с коня – хотя он никогда бы не подумал, что сможет удержаться. А лучше всего было то, что за шумом ветра и топотом копыт разговаривать оказалось невозможно. И пока они молчали, то, что происходило между ними, казалось простым и естественным. Саймон почти забыл, что это один из важнейших дней его жизни и все, что он скажет или сделает, может навсегда положить этому конец.
Но стоило только вновь оказаться на земле, и эта ноша тяжким грузом легла ему на плечи. Нелегко придумывать и говорить умные вещи, если в голове вновь и вновь крутятся два слова.
– Тут есть все, – продолжала Иззи, видимо, пытаясь заполнить мрачную тишину, пока нервы Саймона валялись в отключке. – Кинжалы, топоры, сюрикены… ну, и луки, конечно. Самые разные. Потрясающе просто.
– Да, – еле слышно отозвался Саймон. – Потрясающе.
Морин Джонсон готова раскрыть свою самую большую загадку по-настоящему коварному.
HarperCollins Детское Издательство
Отрывок из книги «Рука на стене » Морин Джонсон
Берлингтон, штат Вермонт, это небольшой город, расположенный прямо над озером Шамплейн, массой воды, которая простирается между Вермонтом и Нью-Йорком. Озеро живописное и обширное, стекающее к Канаде. В лучшую погоду был парусный спорт. В самом деле, именно на этом водоеме Альберт Эллингем совершил свое роковое плавание. И именно из этого водоема было найдено тело его жены. Город вокруг этого был когда-то серьезным и индустриальным; в последние годы он стал более художественным. Здесь были студии, множество магазинов йоги и нью-эйдж. Везде были намеки на зимние виды спорта. Это было особенно верно в отношении массивного LL Bean. Его снегоступы, снежные палки, массивные куртки, лыжи и большие ботинки излучали сообщение: «Вермонт! Вы не поверите, как холодно здесь! Это испортилось!
Стиви была отдана на хранение перед магазином, все еще сжимая кредитную карту, которую ей вручили примерно час назад. Было более чем странно ходить по магазинам для парня, которого она только знала. Охотник был достаточно хорош. Он жил со своей тетей, пока он учился в колледже. Он изучал экологию. Он был светловолосым и веснушчатым и действительно интересовался делом Эллингема. Может быть, не так много, как Стиви или его тетя, но достаточно. Он даже позволил Стиви просмотреть некоторые файлы его тети. Стиви не так много видела, но она получила подсказку о записи проводов от них.
Остальные, теперь мы буквально в дыму. Вся работа Фентона, все, что она собрала, все, что она знала.
Так или иначе, теперь Стиви пришлось быстро купить парня, которого она едва знала. Чарльз дал ей короткий список с размерами, ведущий с пальто. В черном пальто не было недостатка, все они стоили намного больше, чем Стиви когда-либо тратила на что-либо. После смущенного момента перехода от стойки к стойке, глядя на цены, заливки и температуры, она взяла первый в конце. Тапочки всегда казались чем-то вроде бессмыслицы, пока она не приехала в Эллингем и не почувствовала пол в ванной в первый подходящий зимний день. Как только кожа коснулась плитки, и часть ее души умерла, она поняла, для чего нужны тапочки. Она взяла несколько нечетких подкладок, похожих на туфли, и отнесла всю стопку в реестр, где дружелюбный клерк пытался поговорить с ней о лыжах и погоде, а Стиви безучастно смотрела, пока транзакция не была закончена. Через пятнадцать минут и несколько сотен долларов она вышла за дверь с огромной сумкой, которая ударилась коленями, когда она шла. У нее было только немного времени, чтобы сделать то, что она пришла, чтобы сделать.
«Итак», сказал Ларри после того, как Стиви села. «Д-р Фентон «.
Стиви не нравился черный кофе, но она все равно потягивала его. В таких случаях требовались горькие, горячие напитки, которые вам не обязательно нравились. Вы просто должны были проснуться.
«Охотник», сказал он. «Он собирается жить в Эллингеме некоторое время».
Ларри, конечно, все уже знал.
Ларри громко вдохнул и потер подбородок.
Ларри ничего не делал.
Ларри кивнул на это.
«Племяннику повезло. Он был наверху, на другой стороне дома. Он спустился, когда почувствовал запах дыма. Пламя распространялось через первый этаж. Он пытался попасть на кухню, но это было невозможно. Он получил некоторые ожоги, вдохнул немного дыма. Он споткнулся снаружи и рухнул. Бедный ребенок. Могло быть и хуже, но., «.
Какое-то время они сидели в тишине.
«Кошки были найдены. Они вышли через лоскут.
«Я знаю, что ты имел в виду», сказал Ларри. Он откинулся в кабине, сложил руки и смотрел на нее ледяным взглядом, который, должно быть, бесил подозреваемых в течение двух десятилетий.
Стиви уставилась на жирный блеск кофе на верхушке кофе. Люди за несколькими столами смеялись слишком громко. Музыка кофейни была не к месту и не по времени.
«Это много смерти, Стиви. Я снова спрошу у вас кое-что: вы бы хотели покинуть Эллингем?
Потому что это было не то, что ты сказал вслух. Вы не сказали никому в правоохранительных органах, что знаете, кто совершил одно из самых позорных убийств в американской истории, потому что вы нашли старую запись и у вас были серьезные догадки. Вот как ты подорвал свой авторитет.
Что-то. Что-то в ее костях, такое холодное и голое, как у мистера Нельсона. Последний человек, которого она собиралась рассказать, погиб в огне.
Так как она собиралась держать свою самую большую часть информации при себе, она искала следующее доступное предложение, кое-что стоящее. Ее разум ухватился за самую близкую информацию и подтолкнул ее вперед, прежде чем она смогла решить, хочет ли она поделиться.
«Дэвид», сказала она. «Он избил себя. Он ушел.»
«Почему он это сделал?»
Ларри задумчиво ущипнул себя за нос.
«И взлетел в Берлингтон.»
«Вы имеете в виду, как дом доктора Фентона сгорел».
Нет. То, как он сказал, что это было так плоско, как будто он чувствовал, что должен быть саркастичным в отношении чего-то, и видеть, как ходят Хантер и Стиви, будет так же хорошо, как и все остальное.
Ларри надел очки для чтения и достал телефон. Он смотрел видео Дэвида, замораживая его в конце.
«Вы не помогаете его делу», сказал Ларри. «Смотри, я чувствую к ребенку. Он не такой уж и плохой. Я думаю, что проблема в отце. Но он всегда действовал. Я знаю, что он дружил с Элементом Уокером. Могу поспорить, он был действительно расстроен, когда она оказалась мертвой, и он нашел тело. Это что-то делает с человеком ».
«У вас есть идеи, где он может быть?»
Она покачала головой.
Она снова встряхнула.
«Да», сказала Стиви. Комната начала немного пульсировать, в ее глазах выскочили края вещей. Прямо под поверхностью была паническая атака, и она быстро наступит. Она тайком залезла в свою сумку, схватившись за кольцо для ключей. На ней она держала маленький флакон с завинчивающейся крышкой. Она достала это дрожащей рукой и вылила содержимое в ладонь под столом. Один аварийный Ативан, всегда рядом, если нужно. Дыши, Стиви. В течение четырех, держись в течение четырех, в течение восьми.
«Стиви», сказал Ларри. «Обещай мне, что будешь осторожен».
Ему не нужно было говорить, в чем она должна быть осторожна. Это было все и ничего. Это был призрак в лесу. Это был скрип полов. Это было то, что было внизу. Это были все несчастные случаи.
Она кивнула, хотя у нее кружилась голова.
«Я буду поддерживать связь», сказала она. «Я скажу вам, если услышу от него. Я обещаю. Мне просто нужно в ванную.
Она схватила сумку и пошла обратно к туалетам. Когда она заперлась в маленькой комнате, она сунула таблетку в рот и сунула лицо под кран, чтобы глотнуть воды. Она встала, вытерла капающую воду изо рта и посмотрела на свое бледное лицо. Комната пульсировала. Таблетка не сработает сразу, но скоро сработает.
Она сделала то, что приехала в Эллингем, она сделала невозможное. Но невозможное, казалось, не имело значения сейчас. Она не могла остановить кого-то, кто убивал людей в 1936 году.
Она вышла из ванной, но ждала в коридоре, чтобы Ларри сдался и ушел. Пока она ждала, ее взгляд пробежал по доске объявлений сообщества с карточками для инструкторов йоги, массажистов, уроки музыки, уроки керамики. Она собиралась повернуться и уйти, когда что-то о синем флаере внизу справа привлекло ее внимание. Она остановилась, чтобы прочитать это более внимательно:
БУРЛИНГТОН КАБАРЕ ФОН ДАДА ДАДА ДАДА ДАДА
Приходите посмотреть ничего. Есть шум. Танцы обязательны и запрещены. Все вкусно.
Берлингтон Арт Коллектив Экшн Хаус
Каждый субботний вечер, 9 вечера
Вы билет
Рука на стене морин джонсон
Посвящается всем Мудерино. SSDGM.
THE VANISHING STAIR
Copyright © 2019 by HarperCollins Publishers
© В.М. Липка, перевод на русский язык, 2019
© ООО «Издательство АСТ», 2020
Где бы ты искал того, кого здесь нет?
Он всегда на лестнице, но не на ступени.
13 апреля 1936 года, 9 часов вечера
– Дотти кто-нибудь видел? – спросила мисс Нельсон, старшая воспитательница «Минервы», и оглядела всех в ожидании ответа на свой вопрос.
Хотя уже наступила весна, в горах все еще было холодно, поэтому обитатели коттеджа расположились в общей гостиной, поближе к камину.
– Может, она пошла к медсестре? – предположила Герти ван Куворден. – Надеюсь, с ее насморком что-нибудь сделают, а то она всех нас заразит. Мерзость какая. Я скоро встречаюсь с Асторами, и болеть мне нельзя.
Герти ван Куворден, вероятно, была самой богатой студенткой Эллингэмской школы; в ее генеалогическом древе присутствовали двое Асторов и один Рузвельт – факт, который она упоминала в разговоре каждый раз, когда для этого представлялась малейшая возможность.
– Гертруда, – с укором в голосе произнесла мисс Нельсон.
– Нет, правда, – ответила Герти, – сейчас, когда ее здесь нет, мы можем об этом сказать. Она просто ужасно шмыгает носом и вытирает его рукавом. Я понимаю, мы не должны относиться к ним иначе…
К «ним» означало к бедным студентам – без малого дюжине ребят, вполне способных за себя постоять, которых Альберт Эллингэм собрал и включил в свою маленькую игру, решив смешать состоятельных и неимущих.
– Вот и не относись, – сказала мисс Нельсон.
– Нет, я понимаю, она, конечно, подает надежды…
Не то слово. Дотти Эпштейн заткнет за пояс среднестатистического профессора.
– …Но это ужасно. Я лишь хочу сказать, что…
– Гертруда, прекрати, – устало молвила мисс Нельсон.
Герти презрительно отвернула нос и переключила внимание на номер журнала «Фотоплей», который как раз читала.
Фрэнсис Жозефина Крейн, вторая богатейшая студентка Эллингэмской академии, сидевшая у камина с противоположной стороны, подняла глаза. Устроив себе гнездышко из лежащего на коленях пледа из шиншиллы, она без конца заглядывала то в учебник по химии, то в последний номер журнала «Настоящий сыщик», не забывая при этом наблюдать за происходящим.
Как и Герти, Фрэнсис приехала из Нью-Йорка. Она была шестнадцатилетней дочерью Луиса и Альбертины Крейн, владельцев «Муки Крейн» («Излюбленная в Америке! Чтобы выпечка не стала мученьем, покупай муку “Крейн”!»). Ее родители близко дружили с Альбертом Эллингэмом, поэтому, когда он открыл академию и ему понадобились новые ученики, Фрэнсис отправили в Вермонт на машине с личным шофером, сопроводив целым фургоном чемоданов, набитых всеми мыслимыми предметами роскоши. Здесь, в Вермонте, с его снежными буранами и комфортным соотношением между неприлично богатыми и заслуженно бедными, вопрос с Фрэнсис в той степени, в какой в этом были заинтересованы ее родители, был решен. Но самой девушке, мнения которой на сей счет никто не спросил, было не очень комфортно.
Фрэнсис, давно взявшая себе за правило разговаривать с прислугой, знала, что, если номинально Герти и могла состоять в родстве с Асторами и Рузвельтами, ее биологическим отцом был красавец бармен из казино в Центральном парке. В этом заведении богатые и скучающие светские леди любили собираться после обеда, потягивая горячительные напитки… и, вероятно, занимаясь другими делами. Ни сама Герти, ни ее отец об этом не знали. Это была крупица информации, которую Фрэнсис в ожидании подходящего момента припрятала в кармане.
Для такого рода вещей подходящий момент наступал всегда. Фрэнсис была достаточно богата и умна, чтобы ей наскучило обладание благами. Ей нравились тайны. Лишь тайны имели истинную цену.
– Так никто не видел Дотти? – повторила свой вопрос мисс Нельсон, бесцельно теребя пальцами серьгу с бриллиантами. – Надо, пожалуй, кого-нибудь позвать и попросить сходить в библиотеку. Скорее всего, она уединилась там и перестала обращать внимание на время.
Фрэнсис знала, что Дотти Эпштейн в библиотеке нет. За несколько часов до этого она видела, как та поспешно направлялась в лес. Дотти была созданием странным и эфемерным, неизменно старавшимся улизнуть куда-нибудь и почитать. Фрэнсис ничего не сказала, потому как не особо любила отвечать на вопросы и уважала право девочки прятаться, если ей так больше нравилось.
Наверху, в комнате мисс Нельсон, зазвонил телефон. Она поднялась, чтобы ответить. То ли из-за несносного тумана, то ли потому, что Дотти обычно так долго не задерживалась, но у Фрэнсис по какой-то причине возникло острое предчувствие, что что-то должно произойти. Она закрыла вложенный в книгу журнал и встала со стула.
– Эй, если ты идешь в свою комнату, дай мне твой плед, – сказала Герти, – мне что-то неохота идти за своим.
Фрэнсис сгребла одной рукой шиншиллу и, проходя мимо, бросила ее Герти. Затем по темному коридору прошла в ванную в башне. Закрыла дверь, сняла туфли с носками и аккуратно встала на стульчак, используя его в качестве возвышения, чтобы взобраться на подоконник. Там ее положение было шатким: ширины холодного мраморного порожка хватало лишь для половины ее ступни, и стоило ей потерять равновесие, как она тут же упала бы и разбила голову если не о пол, то об унитаз. Ей пришлось ухватиться пальцами за оконную раму и прижаться к стеклу. Но это позволило дотянуться до небольшой отдушины под потолком, через которую можно было подслушивать приглушенные телефонные разговоры на втором этаже. Обратив к потолку ухо, Фрэнсис уловила отдельные слова мисс Нельсон, и ее внимание тут же привлек тон ее голоса: выше обычного и тревожный.
– О боже, – сказала она, – о боже, когда…
Мисс Нельсон не любила драматизировать. Она была женщина ухоженная, привлекательная, спокойная и представляла определенный типаж – выпускницы колледжа Смит[1], преподававшей биологию. Она обладала шелковистыми каштановыми волосами, всегда носила дорогие с виду сережки с бриллиантами, но в остальном лишь чередовала одни и те же немногочисленные наряды. Подобно всем другим, кто работал и преподавал в школе Эллингэма, она была талантлива и умна.
Однако сейчас в ее голосе звучал страх.
– Но полиция… да. Я поняла.
– Увидимся, когда девочки лягут спать. Я сейчас велю им расходиться. Скоро буду.
Трубку с грохотом положили обратно, Фрэнсис соскользнула со своего насеста и к тому моменту, когда пришла мисс Нельсон, уже вернулась в общую гостиную. Воспитательница старалась выглядеть непринужденно, но не могла поделать ровным счетом ничего ни с пронзительным, тревожным блеском в глазах, ни с прилившим к лицу румянцем. Она подошла к двери и задвинула тяжелый железный засов. У нее едва заметно дрожали руки.
– Пора спать, девочки, – сказала она.
– А где Дотти? – спросила Герти.
– Ты была права. Сегодня она переночует в медицинском кабинете, у медсестры. А теперь в кроватки и спать.
– Но ведь сейчас только без пяти десять, – возразила Аньес Ренфельт, – я хотела послушать одну программу.
– Радио можешь послушать и у себя в комнате, – сказала мисс Нельсон.
Фрэнсис пошла в свою комнату № 2 в конце холла. Переступив порог, она сняла платье, переоделась в черные шерстяные брюки и серый лыжный свитер, взяла из верхнего ящика письменного стола свечу и коробок спичек, положила в карман, села на пол у двери, прижалась к ней ухом и замерла в ожидании.
Колледж Смит – частный женский гуманитарный колледж в Нортгемптоне, штат Массачусетс. Здесь и далее примечания переводчика.
Рука на стене морин джонсон
Где бы ты искал того, кого здесь нет?
Он всегда на лестнице, но не на ступени.
— Головоломка, обнаруженная на столе Альберта Эллингэма в день его смерти, 30 октября 1938 года
13 апреля 1936 года, 9 часов вечера
— Дотти кто-нибудь видел? — спросила мисс Нельсон, старшая воспитательница «Минервы», и оглядела всех в ожидании ответа на свой вопрос.
Хотя уже наступила весна, в горах все еще было холодно, поэтому обитатели коттеджа расположились в общей гостиной, поближе к камину.
— Может, она пошла к медсестре? — предположила Герти ван Куворден. — Надеюсь, с ее насморком что-нибудь сделают, а то она всех нас заразит. Мерзость какая. Я скоро встречаюсь с Асторами, и болеть мне нельзя.
Герти ван Куворден, вероятно, была самой богатой студенткой Эллингэмской школы; в ее генеалогическом древе присутствовали двое Асторов и один Рузвельт — факт, который она упоминала в разговоре каждый раз, когда для этого представлялась малейшая возможность.
— Гертруда, — с укором в голосе произнесла мисс Нельсон.
— Нет, правда, — ответила Герти, — сейчас, когда ее здесь нет, мы можем об этом сказать. Она просто ужасно шмыгает носом и вытирает его рукавом. Я понимаю, мы не должны относиться к ним иначе…
К «ним» означало к бедным студентам — без малого дюжине ребят, вполне способных за себя постоять, которых Альберт Эллингэм собрал и включил в свою маленькую игру, решив смешать состоятельных и неимущих.
— Вот и не относись, — сказала мисс Нельсон.
— Нет, я понимаю, она, конечно, подает надежды…
Не то слово. Дотти Эпштейн заткнет за пояс среднестатистического профессора.
— …Но это ужасно. Я лишь хочу сказать, что…
— Гертруда, прекрати, — устало молвила мисс Нельсон.
Герти презрительно отвернула нос и переключила внимание на номер журнала «Фотоплей», который как раз читала.
Фрэнсис Жозефина Крейн, вторая богатейшая студентка Эллингэмской академии, сидевшая у камина с противоположной стороны, подняла глаза. Устроив себе гнездышко из лежащего на коленях пледа из шиншиллы, она без конца заглядывала то в учебник по химии, то в последний номер журнала «Настоящий сыщик», не забывая при этом наблюдать за происходящим.
Как и Герти, Фрэнсис приехала из Нью-Йорка. Она была шестнадцатилетней дочерью Луиса и Альбертины Крейн, владельцев «Муки Крейн» («Излюбленная в Америке! Чтобы выпечка не стала мученьем, покупай муку “Крейн”!»). Ее родители близко дружили с Альбертом Эллингэмом, поэтому, когда он открыл академию и ему понадобились новые ученики, Фрэнсис отправили в Вермонт на машине с личным шофером, сопроводив целым фургоном чемоданов, набитых всеми мыслимыми предметами роскоши. Здесь, в Вермонте, с его снежными буранами и комфортным соотношением между неприлично богатыми и заслуженно бедными, вопрос с Фрэнсис в той степени, в какой в этом были заинтересованы ее родители, был решен. Но самой девушке, мнения которой на сей счет никто не спросил, было не очень комфортно.
Фрэнсис, давно взявшая себе за правило разговаривать с прислугой, знала, что, если номинально Герти и могла состоять в родстве с Асторами и Рузвельтами, ее биологическим отцом был красавец бармен из казино в Центральном парке. В этом заведении богатые и скучающие светские леди любили собираться после обеда, потягивая горячительные напитки… и, вероятно, занимаясь другими делами. Ни сама Герти, ни ее отец об этом не знали. Это была крупица информации, которую Фрэнсис в ожидании подходящего момента припрятала в кармане.
Для такого рода вещей подходящий момент наступал всегда. Фрэнсис была достаточно богата и умна, чтобы ей наскучило обладание благами. Ей нравились тайны. Лишь тайны имели истинную цену.
— Так никто не видел Дотти? — повторила свой вопрос мисс Нельсон, бесцельно теребя пальцами серьгу с бриллиантами. — Надо, пожалуй, кого-нибудь позвать и попросить сходить в библиотеку. Скорее всего, она уединилась там и перестала обращать внимание на время.
Фрэнсис знала, что Дотти Эпштейн в библиотеке нет. За несколько часов до этого она видела, как та поспешно направлялась в лес. Дотти была созданием странным и эфемерным, неизменно старавшимся улизнуть куда-нибудь и почитать. Фрэнсис ничего не сказала, потому как не особо любила отвечать на вопросы и уважала право девочки прятаться, если ей так больше нравилось.
Наверху, в комнате мисс Нельсон, зазвонил телефон. Она поднялась, чтобы ответить. То ли из-за несносного тумана, то ли потому, что Дотти обычно так долго не задерживалась, но у Фрэнсис по какой-то причине возникло острое предчувствие, что что-то должно произойти. Она закрыла вложенный в книгу журнал и встала со стула.
— Эй, если ты идешь в свою комнату, дай мне твой плед, — сказала Герти, — мне что-то неохота идти за своим.
Фрэнсис сгребла одной рукой шиншиллу и, проходя мимо, бросила ее Герти. Затем по темному коридору прошла в ванную в башне. Закрыла дверь, сняла туфли с носками и аккуратно встала на стульчак, используя его в качестве возвышения, чтобы взобраться на подоконник. Там ее положение было шатким: ширины холодного мраморного порожка хватало лишь для половины ее ступни, и стоило ей потерять равновесие, как она тут же упала бы и разбила голову если не о пол, то об унитаз. Ей пришлось ухватиться пальцами за оконную раму и прижаться к стеклу. Но это позволило дотянуться до небольшой отдушины под потолком, через которую можно было подслушивать приглушенные телефонные разговоры на втором этаже. Обратив к потолку ухо, Фрэнсис уловила отдельные слова мисс Нельсон, и ее внимание тут же привлек тон ее голоса: выше обычного и тревожный.
— О боже, — сказала она, — о боже, когда…
Мисс Нельсон не любила драматизировать. Она была женщина ухоженная, привлекательная, спокойная и представляла определенный типаж — выпускницы колледжа Смит [Колледж Смит — частный женский гуманитарный колледж в Нортгемптоне, штат Массачусетс. Здесь и далее примечания переводчика.], преподававшей биологию. Она обладала шелковистыми каштановыми волосами, всегда носила дорогие с виду сережки с бриллиантами, но в остальном лишь чередовала одни и те же немногочисленные наряды. Подобно всем другим, кто работал и преподавал в школе Эллингэма, она была талантлива и умна.
Однако сейчас в ее голосе звучал страх.
— Но полиция… да. Я поняла.
— Увидимся, когда девочки лягут спать. Я сейчас велю им расходиться. Скоро буду.
Трубку с грохотом положили обратно, Фрэнсис соскользнула со своего насеста и к тому моменту, когда пришла мисс Нельсон, уже вернулась в общую гостиную. Воспитательница старалась выглядеть непринужденно, но не могла поделать ровным счетом ничего ни с пронзительным, тревожным блеском в глазах, ни с прилившим к лицу румянцем. Она подошла к двери и задвинула тяжелый железный засов. У нее едва заметно дрожали руки.
— Пора спать, девочки, — сказала она.
— А где Дотти? — спросила Герти.
— Ты была права. Сегодня она переночует в медицинском кабинете, у медсестры. А теперь в кроватки и спать.
— Но ведь сейчас только без пяти десять, — возразила Аньес Ренфельт, — я хотела послушать одну программу.
— Радио можешь послушать и у себя в комнате, — сказала мисс Нельсон.
Фрэнсис пошла в свою комнату № 2 в конце холла. Переступив порог, она сняла платье, переоделась в черные шерстяные брюки и серый лыжный свитер, взяла из верхнего ящика письменного стола свечу и коробок спичек, положила в карман, села на пол у двери, прижалась к ней ухом и замерла в ожидании.
Часа через два Фрэнсис услышала, что мисс Нельсон прошла мимо ее комнаты. Слегка приоткрыв дверь, она увидела, что воспитательница направилась к лестнице в конце холла. Девушка взглянула на светящиеся стрелки своих часов и для верности решила дать ей десять минут форы.
Когда они истекли, Фрэнсис вышла из комнаты и пошла к винтовой лестнице в конце холла. Она обогнула круговые ступеньки и подошла к стене за ними. Та выглядела прочной, но однажды ночью, шпионя в холле за мисс Нельсон, Фрэнсис обнаружила, что в ней таится секрет. Чтобы разгадать трюк со ступеньками, девушке понадобилось несколько недель, но в конечном счете она поняла: если нажать в нужном месте, внизу выскочит небольшой шпингалет. Стоило за него потянуть, и перед тобой открывался небольшой дверной проем. Пространство внутри напоминало крохотную пустую кладовку. Но, присмотревшись внимательнее, внизу можно было заметить небольшой люк. Сегодня он остался открытым. Обычно мисс Нельсон была достаточно осторожной для того, чтобы его за собой закрывать.
За люком в сырой земле зияла темная дыра со стремянкой, уходившей, казалось, в никуда. Когда Фрэнсис впервые решила по ней спуститься, ей понадобилось все ее мужество. Теперь она научилась ее чувствовать, знала, как легче погружаться во мрак внизу, осторожно ступала на каждую перекладину носочками, а на пяточки опускалась, только достигнув земли.
Когда девушка оказалась у основания лестницы, перед ней открылся узкий проход, прорубленный в грубом, необработанном камне. В ширину по нему мог пройти только один человек, в высоту он только немного превышал ее рост и напоминал Фрэнсис могилу, впрочем, не вызывая неприятных ассоциаций. Она сумела поднять руку и зажечь свечу. Пространство вокруг наполнилось серным запахом спички, девушку окружил небольшой нимб света.