Прежде чем научиться летать нужно научиться ползать
Новое в блогах
Прежде чем научиться летать, следует научиться стоять и ходить?
Но определяюще важен и обратный переход: от практики к теории. Хотя он более натурален в исторической ретроспективе, в жизни, кажется, не так просто найти ему место.
Например, все люди дышат. Но многие ли умеют? Какие техники дыхания известны рядовому человеку, совершающему сотни вдохов ежедневно?
Умеем ли мы ходить? У топ-моделей могут быть для нас плохие новости.
Говорить? Нисколько. Больше нет той культуры ораторства, что была в Древней Греции. Единицы действительно владеют речью, растворив их в миллионах, можно сказать — не умеет никто.
Умеем ли мы есть? В том, как и чем нужно питаться, расходятся даже профессионалы.
Спать? Нет, и этого мы, большая часть из нас, категорически не умеем делать.
В итоге, сформировав виртуальный образ среднего человека или рассмотрев собственную персону, можно с удивлением обнаружить, что не умеешь ходить, дышать, говорить, есть и спать. Это нарушение перехода от практики к теории, о котором мы говорим.
Мы знаем, что мысли оживают с помощью дел. Из этого следует, что наиболее полезные из них связаны с наибольшим количеством действий. Но одновременно с тем, чтобы формировать новые полезные привычки, двигаясь от теории к практике, можно и формировать мысли, связанные с уже совершаемыми действиями, двигаясь от практики к теории. Такие мысли априори будут живыми и полезными, так как заранее связаны с реальностью и рождены ею. Эта взаимосвязь и движение в обоих направлениях способны принести и практическую пользу, и душевную гармонию.
Ницше говорил, что прежде, чем научиться летать, следует научиться стоять и ходить. Я бы добавила, что нужно также научиться сидеть, дышать, есть, пить, спать, смотреть, слушать, говорить, думать, и заново переосмыслить простые, ежедневно совершаемые действия, вкладывая в них больше знания и осмысленности.
Прежде чем научиться летать, нужно попробовать ползать
Ребенок — мудр. Он всему учится так, как нужно — постепенно и в свое время.
Младенцу и в голову не придет сразу становиться оперным певцом — сначала он на все лады испробует банальный детский плач.
Ни один годовасик не заговорит стихами — прежде чем рифмовать, нужно как следует поагукать.
Ни один из нас не научился сразу танцевать рок-н-ролл: сначала мы долго и упорно ползали.
Зато для мам нет никакой разницы, учится ребенок петь в опере, скакать на танцполе или просто-напросто ползать. Мама — она в любом случае должна быть рядом. И в меру сил своих — помогать.
Ползание, например, не такой уж и безобидный навык. Дети, которые долго и со вкусом ползали, впоследствии развиваются гораздо быстрее своих сверстников: они раньше начинают разговаривать, легче воспринимают форму и цвет предметов, учатся преодолевать трудности и искать нестандартные решения самых разнообразных проблем.
Много ползающие дети к моменту вставания на ноги уже знают о мире все — и спокойно совершенствуют физические навыки, довольствуясь приобретенным «получим» интеллектуальным опытом.
А вот научится ползанию — трудно.
Во-первых, нужно догадаться, что отдельно руки не ползают. За ними обязательно увязывается туловище и тяжелая-претяжелая попа.
Во-вторых, приходится изрядно помучиться, чтобы догадаться, что руки и ноги нужно ставить перекрестно.
В-третьих, рано или поздно становится понятно, что земля притягивает к себе как человека целиком, так и его части по отдельности (ох уж эта попа)…
В-четвертых, до разных предметов ползти нужно разное количество времени — бывает, не рассчитаешь силушку богатырскую, и лоб приползет быстрее, чем хотелось бы, на высокой скорости и без должного внимания…
В общем, мама тут будет как нельзя кстати.
1. Поощрить карапуза к ползанию. Для этого надо в определенный момент (месяцев эдак в пять) перестать подавать игрушки в зону досягаемости.
2. Класть новые интересные заманушки для малыша на некотором отдалении.
3. Почаще играть с ребенком на полу, ползая за новыми интересными предметами.
4. Подкладывать под пяточки валик, когда малыш потянется за любым предметом;
5. Во время ежедневной зарядки и около полугода делать «ползательные» упражнения: кататься взад-вперед на валике, положенном под грудь, сгибать и разгибать ножки в коленках, ставить на «карачки».
Рождённый ползать учится летать. Зачем?
Для одних этот мир наполнен радостью, природа щедро одарила их редким даром управлять временем, умением расширять границы возможного и невозможного. Они легки на подъём, тянутся к новому и притягивают новое, способны приносить радость бытия своим близким.
Для них нет нерешаемых проблем, потому умеют легко мириться с неприятностями, способны пережить любую беду, трезво оценивают ситуацию и смотрят в глаза судьбе, при этом очень редко теряют душевное равновесие. В двери таких людей стучится удача, на плечах сверкают звёздочки успеха, а за спиной красуются крылья, способные поднять их высоко-высоко над реальностью и унести в неведомые дали.
Другие люди живут в этом же мире, в это же самое время, только совершенно другой жизнью, немного обиженной, ущербной и ущемлённой. Они часто ропщут на свою судьбу, предпочитая «плакаться в жилетку» и перекладывать свои проблемы на других, обманывают себя и верят в то, что не способны радоваться жизни, потому что их радость настолько мала, что её не хватает даже согреть собственное сердце. Они постоянно нуждаются в сочувствии, жалеют себя, не умеют владеть собой, не в состоянии справиться с негативом, часто замыкаются в себе, боятся любых перемен и ведут тихое приземлённое существование.
Почему так происходит?
Дети не выбирают, где им родиться, в какой стране и какой семье, как и не выбирают «среду обитания», которая формирует убеждения и жизненную позицию, определяя цели и ориентиры. За них это делают родители. Ещё задолго до появления на свет именно родители программируют своих деток на определённый стиль жизни, своим образом и подобием, совершенствуя со временем условия, подтягивая ресурсы и отодвигая возможности.
Не секрет ведь, что мы внешне очень похожи на своих родителей, и в нас зеркально отражаются почти все достоинства и недостатки. На генетическом уровне заложена способность копирования поведения, восприятия окружающего мира, убеждений и заблуждений родителей, практически повторение судьбы.
С детства родители вместе с уходом, заботой, воспитанием вкладывают в своё дитя прообраз взрослого существа, определяют и решают за него, кем он будет, каким он станет, какой будет его жизнь.
Большинство из нас не выбирает себе профессию самостоятельно, пристраивается на работу по знакомству родственников, заключает браки только с согласия родителей и даже воспитывает своих детей, слепо руководствуясь мнением старшего поколения.
Так вот и перебиваются крылья…
Ну не умеешь ты летать, не научили и не научился сам, и не нужно, можно просто жить с крыльями за спиной. Будешь летать самолётом.
Вот из таких деток и вырастают люди, не способные взять на себя ответственность за свою жизнь, даже если они высокообразованны, они не готовы отказаться от опеки и попечительства, не готовы открыть себе другие двери, ключей от которых нет в кармане родителей.
Способны ли они самостоятельно творить свою судьбу? Большой вопрос… Всё-таки взросление — это такая штука, когда появляется осознание того, что хочется, вместе с уверенностью в себе и решительностью достичь этих целей.
В нашем обществе принято как-то неправильно считать, что удача и успех — не личная заслуга счастливчика, а случайный выигрыш в лотерее. Только почему-то удача не сваливается просто так ко всем, а приходит по расписанию к тем, кто просчитывает, где и в какое время нужно находиться. Успех приходит тоже не к каждому, радуя лишь тех, кто умеет его честно зарабатывать.
Может быть, стоит отказаться от неправильной трактовки вопроса и для начала написать своему отражению в зеркале: «Себя не ругай! У тебя всё получится!»?
Каждому из нас даётся шанс выбирать и каждому даётся свобода выбора…
Как научиться летать. Краткая инструкция от Адамса Дугласа.
Немножко ностальгии 42: за кадром «Автостопом по галактике»
В 2005 году вышла экранизация знаменитого фантастического романа Дугласа Адамса «Автостопом по галактике». Сам писатель приложил немало усилий для создания картины,однако к сожалению скончался перед началом работ над фильмом.Однако большая часть написанного им сценария легла в основу фильма.
Сэм Рокуэлл, сыгравший Зафода, обошел Джони Деппа,Билла Мюррея и Уилла Феррелла. После первой же пробы он был сразу утвержден на роль.
Сценарий фильма начал писать сам Дуглас Адамс, а закончили Гарт Дженнингс и Кэри Киркпатрик после смерти Адамса в 2001 году.
Джон Малкович играет религиозного лидера Хумму Кавулу; этого персонажа нет в книге, его специально для фильма придумал сам автор книги Дуглас Адамс.
В костюме депрессивного робота Марвина находился Уорвик Дэвис, знаменитый по съемкам в Звездных войнах,Гарри Поттере,Лепреконе и многих других.
Продюсеры заявили, что фильм не является буквальной экранизацией книг (, однако все новые идеи и персонажи были придуманы самим Дугласом Адамсом.
Хотя участники съёмок согласились на съёмки в потенциальном продолжении, скромные кассовые сборы, особенно в США, сделали всякие перспективы съёмок сиквела очень сомнительными. Гарт Дженнингс прокомментировал в мае 2006: «Не будет продолжения. Мы были все согласны, но это не принесло достаточно денег». Позже, в одном из интервью, Дженнингс в шутку добавил: «Это может приносить копейки — я всё ещё мог бы согласиться сделать это!»
Источник-сборка из разных сайтов
БМ не показывает совпадений, но если кто найдет повтор,то вы знаете кого звать.
Каждый год 25 мая поклонниками творчества известного британского писателя Дугласа Адамса отмечается День полотенца (Towel Day). В своём, получившем всемирную известность романе «Автостопом по галактике», Дуглас Адамс описал полотенце как незаменимую для автостопщика вещь, будь то путешествия по земным дорогам или межгалактическим пространствам.
Отрывок из моей книги «Записки Ангела»
Часть главы про обучение в авиационно-учебном центре.
Внезапно Диму угнали в командировку на Камчатку. Перегон вертолета или что-то подобное. На две недели он выпал из обоймы инструкторов и меня переставили к Стасу.
Стас, кроме всего прочего имел приличный налет и на самолетах, и мои дурные привычки приметил сразу.
— Куууу-да такой самолетный заход? Не на Цессне же.
Я втупую пришел по самолетной глиссаде на асфальт первой зоны, и естественно погасил скорость раньше времени, доползая до посадочного круга на прямой обдувке.
— Пошли на спортплощадку – недоверчиво глянув, сказал он.
— На спортплощадку – предчувствуя посадки, упавшим голосом, повторил я.
Посадка, как всегда, получилась – полное барахло.
— Посадил ты, конечно, безопасно, но совсем криво. Что еще делали?
— Отказы. Авторотация, отказ гидра….
Не дожидаясь, пока я закончу фразу, Станислав щелкнул тумблером гидропривода.
— Заход, посадка в квадрат. – сказал он и равнодушно уставился в блистер.
Я зашел против ветра и сел в центре квадрата. Посадка была, конечно, не идеальной, но ровной.
— Чет я не понял. У тебя без гидравлики лучше получается.
— Так. Все понятно. Пошли на базу. На сегодня закончили.
Из этого вылета мне стало ясно, что завтра мне будет совсем тяжко. Видимо все сведется к отработке посадок, и я загрызу себя окончательно.
Но на завтра вылета не случилось. Стаса точно так же угнали в командировку, и сразу же сказали, что это не меньше чем на три недели, поэтому в среду у тебя новый инструктор – Игорь Рудой.
Одного упоминания фамилии Рудой мне хватило, чтобы совершенно пасть духом. Рудой слыл деспотом и являлся непререкаемым авторитетом. В инструкторской работе он был неутомим и дотошен. Он прыгал с борта на борт, и закончив с одним курсантом, тут же вылетал с другим. И так весь день… с одним перерывом на обед. Он задавал коварнейшие вопросы по матчасти. Всех поголовно заваливал на экзаменах. А по слухам – вообще никогда не спал, и на завтрак пил кровь бедных курсантов, из хрустального бокала с долькой лимона.
На утро я приехал в Буньково, как обычно за час до вылета, и сел за крайний столик ресторана, чтобы выпить утренний чай и пробежаться по учебникам заучивая наизусть третий раздел руководства по летной эксплуатации вертолетов Robinson-66. Для пилотов вертолетов это обязательно, так как в отличие от самолета, у пилота здесь нет ни времени, ни возможности читать в воздухе QRH при отказах. Час пролетел незаметно. Рудого нигде не было. Мой борт стоял на перроне уже заправленным. Мой – потому что на шестьдесят шестом в АУЦ в это время летал только я. Остальные курсанты мучали сорок четвертые, один из которых как раз сейчас заходил на посадку. Я не стал разглядывать кто прилетел и уткнулся в учебники. Не успели остановиться винты, как в дверях показалась голова Рудого.
— Чего сидим? Полетели.
О как… он только что прилетел с курсантом и тут же был готов вылетать со мной в ту же первую зону. Ну… ладно. Я готов. Я еще по приезду выполнил осмотр по карте предполетных проверок, поэтому времени на это тратить на пришлось. Пока я пристегивался, Игорь заполнял логбук.
— На час тридцать. Пожадничали. – посетовал я.
Он закончил писанину и быстро пристегнул себя ремнями в кресле инструктора.
— Угу… От винта! – рявкнул я в открытую дверь.
Запустился я штатно и запросил взлет. На контрольном висении, я выхватил первый волшебный пендель.
— На двух метрах контрольное… Куда тебя так высоко унесло?
Вот блин… Вертолет был значительно легче, по причине неполной заправки и расход шаг-газа оказался избыточен.
До первой зоны ничего выдающегося не произошло, но я был сжат, как пружина и ждал от Рудого очередного нагоняя по поводу и без.
— Заход на асфальт. – будничным голосом сообщил он.
Я построил коробочку захода, вышел к третьему, и даже умудрился собрать стрелки в нужных секторах. Впрочем, уже к четвертому развороту все полетело к чертям. Я снова провалился ниже глиссады и несся к посадочному кругу, как на самолете. Зависнув над посадочным знаком, я убавил шаг и поехал вниз, точно помня, что нужно не продолбать момент, когда вертолет упрется в воздушную подушку. Но я его продолбал. Ноги и руки никак не хотели работать в одной команде. Я отвлекался на шаг-газ и напрочь забывал про педали, начинал заниматься педалями и тут же забывал про шаг. Вертолет я посадил мимо знака, на линию круга под сорок пять градусов к посадочному курсу.
— Ну в целом, посадил ты безопасно, но…
— Да-да, коряво – перебил я
— А с висением что? – спросил Рудой
— Да вишу вроде – сказал я, правда зная, что вишу я не долго.
Меня хватало секунд на пятнадцать – двадцать висения, после чего вертолет выходил из-под контроля. Начинал снижаться, уходить в сторону или вращаться или все это вместе. Разумеется, я возвращал его на место без особых проблем, но стабильного висения снова хватало на эти двадцать секунд и не больше. Я повисел в квадрате сколько смог, потом выполнил несколько посадок с разворотом в разные стороны и сделал несколько заходов на асфальт. Игорю хватило всех этих попыток, чтобы составить обо мне полное представление.
-Пошли на базу. Час отдохнешь, потом продолжим.
Я плюхнулся на вторую стоянку, рядом с готовым к взлету сорок четвертым. Рудой быстро выпрыгнул из моего вертолета и запрыгнул в соседний. Через несколько минут они уже были в воздухе, а я плелся в ресторан, обдумывать свою никчемность и развивать способности в самоедстве.
Через час я снова сидел в кабине, готовый к запуску еще до того, когда прилетит сорок четвертый, взлетевший сразу после моей посадки. Игорь снова проделал ту же последовательность действий, что и часом ранее, пересев в кресло инструктора рядом со мной.
— Пошли сразу на спортплощадку. – скомандовал он.
Посадив вертолет в квадрат спортивной площадки, я уныло ожидал дальнейших посадок с разворотом на девяносто градусов, но… не тут-то было. Рудой забрал управление, при этом мне приказано было руки не убирать, а мягко держаться, чтобы почувствовать управляющее воздействие, и комментируя каждое свое действие проделал невиданный мной доселе трюк. Встал на одну лыжу и удерживал вертолет в таком положении, не давая ему завалиться на бок и вернуться в нормальное положение. Вертолет послушно балансировал, как канатоходец на канате, стоя на одной ноге, когда вторая просто висит в воздухе.
— Теперь сам попробуй.
— Ну не я же. Я умею. Тут ничего сложного, давай.
Я с ужасом представил, как я сейчас переверну вертолет на бок и обломки лопастей, вспахав дерн, начнут разлетаться в разные стороны, а вертолет дернувшись от толчка, закрутится на земле словно раненный зверь. Что говорить. Я откровенно ссал. Одно дело смотреть, как на твоих глазах это делает инструктор и совершенно другое делать то же самое самостоятельно. Я перевел ручку до упора влево и по миллиметру начал поднимать шаг вверх. Тряска стала нарастать пропорционально увеличению шага. Вертолет сопротивлялся, брыкался и стремился поставить диск винта горизонтально, но я продолжал удерживать ручку в крайнем положении, пока подъемная сила не стала достаточной для того, чтобы оторвать противоположную лыжу от земли. Как только правая лыжа повисла в воздухе и весь вес вертолета пришелся на левую, я увидел законцовки лопастей, проносящиеся в полуметре от зеленой травы лужайки. По спине пробежал мерзкий холодок. Одной рукой я не давал вертолету взлететь, прижимая левую лыжу к земле, а другой не давал опустить правую на землю и в то же время, одновременно, не позволял лопастям приближаться близко к планете. Вертолет стоял на левой лыже, тихо матерясь свистом лопастей, рассекающих воздух у самой земли. И чем дольше я сохранял это положение, тем легче мне это давалось. Вся суета ушла, я все реже корректировал шаг, а вертолет послушно замер, как канатоходец на канате, отставив одну ногу в сторону. С каждой секундой приходило все больше и больше понимания, сколько миллиметров расхода ручки потребуется мне в следующее мгновение. Я вернул вертолет в нормальное положение, а потом проделал это же самое направо, на носках лыж и потом еще на пятках. Я не мог поверить своим глазам. Я справился. Я никогда раньше этого не делал и справился.
— Говорил же – ничего сложного. – посмеялся Игорь. – Пошли на поле к опушке.
Я переместился к самой кромке леса, сохраняя до стволов деревьев два диаметра винта.
— Зависаем, и перемещаемся вдоль опушки.
Я пытался сохранять пространственное положение более-менее стабильным смещаясь при этом вправо, но нос вертолета все-равно «гулял» в диапазоне градусов в девяносто. Сорок пять влево, сорок пять вправо. Так себе висение.
— Ищи глазами в лесу что-нибудь интересное.
— Что например? – недоумевал я.
— Без разницы. Посчитай деревья.
Я принялся считать березы и ели… насчитав несколько десятков различных кривых и не очень стволов, я вдруг внезапно понял, что, занимаясь этой ерундой, я продолжаю выполнять команды инструктора. Смещаться влево и вправо, прижимаясь к деревьям все ближе. При этом нос вертолета больше не рыскает из стороны в сторону, как собачий хвост, а смотрит вместе со мной в сторону леса.
Прежде чем научиться летать нужно научиться ползать
КАК НАУЧИТЬСЯ ЛЕТАТЬ?
«Как научиться летать? Меня очень тронул Ваш ответ моей подруге. Моя же ситуация ещё хуже, врагу не пожелаешь. Если начну описывать всё, что со мной произошло, и сейчас происходит, начнётся истерика, и я опять не смогу дописать. Что делать мне, беременной, брошенной? Как летать? А потом, с маленьким ребенком? Мне помогают родители, материально я в безопасности, но всё равно боюсь что не летать мне больше никогда. Ольга.»
Имеющая крылья не может не летать! В любых заданных обстоятельствах, при любых трудностях, она — над ними. Что такое полёт? Свобода. Смелость. Ты спросила меня: «Ну какая может быть свобода у беременной или с младенцем?» Отвечу — ещё какая! Свобода ожидания, свобода подготовки, свобода размышлять, думать, делать выводы, запоминать, учиться, запомнить этот жизненный урок как следует. Свобода прощать, миловать, быть снисходительной. Свобода терпеть. Свобода готовиться. К полёту. Чистить перышки, крылышки, лелеять их, и готовиться, готовиться, наслаждаться своим редким, интересным положением, случающимся нечасто, только пару раз в жизни — беременность, роды, младенец. Возьми из этого всё самое лучшее, и сохрани навсегда, сделай из этих лет лучшее время для себя — время настоящего материнства. Ты свободна от работы, от ненужной суеты, сосредоточься только на малыше и на себе.
Даже в этом положении будь сильной и ставь себе крутые задачи, делай себя. После родов приведи себя в отличную физическую форму. Выучи иностранный язык, научись всему что нравится — танцам, йоге, стилю баттерфляй в плавании, чему угодно, но стань лучшей в каком-то деле, приятном для тебя. Дополнительные способности и навыки, обретённые сила и уверенность, дадут тебе возможность легче взлетать в будущем. Удиви себя чем-нибудь, порадуй своей собственной победой. И всю жизнь — учись, я постоянно настаиваю — физическая форма, сила — это первое чем надо заняться, сильная женщина — всегда красавица, какую бы не имела внешность от природы.
Желание летать — это важное начало. Научиться летать необходимо. Летать по-настоящему не сложно, а наоборот, очень легко, потому-что — по-настоящему. Профессионалам ведь всегда легко, правда? Если освоишь высокий, безусловный полёт, то уже никакие внешние обстоятельства не помешают тебе, не сломают крылья и не бросят вниз.
Ведь это не полёты тела, и даже не полёты разума, это не мечты и не игра, не кино, не показуха. Высокие полёты — это самостоятельно обретённая духовная вершина, сила, над которой не властен никто извне.
Как научиться летать? Захотеть этого так сильно, что крылья поднимутся сами и ты не сможешь не взлететь, не сможешь смотреть только под ноги, бездумно доверяясь узкой тропинке тупикового пути, спотыкаясь и роняя себя; не сможешь унижаться; будет противно терпеть собственное бессилие; станут невозможными слабость и трусость. Крылья сами поднимутся, если ты сможешь сказать твердое, окончательное « нет» своему эго, и посмеяться над собой. Крылья поднимут тебя и удивят своей отличной техникой. поднимут очень высоко и без усилий, и всё, что казалось страшным, неразрешимым, останется далеко внизу, под ногами. Ты будешь смотреть только вперёд, преодолевать все неприятности легко и быстро, как лужи на дороге, как грязь после дождя, замечая в любой непогоде только хорошее: Хлёсткую, жгучую воду ливня, смывающую ошибки и несущую необходимые перемены, долгожданные изменения.
Эти изменения происходят каждый день, чувствуй их. Суть жизни — подвижность, сегодня всегда уже не то, что было вчера, и ты должна стать такой же мобильной и гибкой, чтобы участвовать, а не только наблюдать. Участвовать, но не переживать, не ждать ничего, не готовиться к худшему или опасному, но если случилось что — принять. Принять абсолютно всё, с улыбкой, с благодарностью, и попросить ещё. Для того, чтобы стать сильной, научиться летать по-настоящему, освоить искусство настоящей Любви, испытать её. А также страсть, боль, разлуку, предательство… Всё что угодно, и побольше, для духовной зарядки. И снова принимать это с улыбкой, смеясь. Учись смеяться всегда! В первую очередь тогда, когда не до смеха, именно тогда. Только так можно научиться летать. Походы по барам и дискотекам — не полёты! Измены в отместку — не полёты! Искусственная стервозность — не полёт! Стервозность вообще — не полёт! Кокетство — не полёт! Естественность, мягкость, молчаливость, нежность, отдача, принятие, смелость и сила — полёт! Смелость и сила — высокий полёт!