ритуал вставания людовика 14
Как постучать, что носить, где сидеть: правила версальского этикета от Людовика XIV
Версальский этикет был таким же сложным и витиеватым, как мебель, заполнившая залы французского королевского дворца. Контролировались и регламентировались все мельчайшие детали жизни при дворе. В правилах этикета было больше причуд и чудачества, чем насущной необходимости, обусловленной здравым смыслом.
Версальский дворец был построен как символ власти «короля-солнце» Людовика XIV.
В 1682 году король официально перенес свой двор в Версаль, который ранее был королевским охотничьим домом, использовавшимся для развлечений. Луи преобразовал его в роскошный символ французской монархии с великолепными садами, галереями и произведениями искусства. От короля-солнце до Марии-Антуанетты Версаль был центром королевского мира и оставался таковым, пока Французская революция не изменила все.
Система этикета дворца была построена на строгом соблюдении иерархии и ранга. Правила ясны: каждый придворный должен был служить королю и участвовать в тщательно продуманных ритуалах, которые четко определяли место дворянства. Главные тренды задавал сам король.
Несмотря на все изящество манер, первое что бросается в глаза современному человеку, отсутствие туалета. В своих мемуарах герцог Сен-Симон вспоминал, что с необходимой потребностью высокопоставленные посетители дворца справлялись там, где им удобно.
Но в остальном все было изящно. Особое внимание уделялось такой вещи, как стук в дверь. Нельзя было громко постучать костяшками пальцев, придворные должны были скромно поскрести ногтями. Для этих целей они специально отращивали один длинный ноготь.
Когда король просыпался, ему нужно было сменить рубашку. Сделать это мог только человек самого высокого ранга, находящийся в этот момент в помещении. При этом он не должен был видеть голое тело короля. Кстати, время сна также было регламентировано: при отходе ко сну и при пробуждении короля и королевы должны были присутствовать особо приближенные дворяне. Для того, чтобы пожелать спокойной ночи и доброго утра.
Особо важным вопросом было размещение приближенных в присутствии королевской четы: где, как и на чем сидеть. Естественно, сами правители восседали на троне, остальные — в зависимости от своего статуса и ранга.
Принцы и принцессы королевской крови имели право на кресла без подлокотников, а герцогини могли посидеть и на табуретах. Конечно, политика рассадки вызывала многочисленные споры. Были те, кто пытался нарушить ее, чтобы разместиться поближе к королю. Тот же герцог Сен-Симон вспоминал как графиня д`Аркур прогнала некую герцогиню с табуретки, решив, что та сидит не по статусу. Впрочем, сидеть приходилось редко. В основном в церкви, в театре и за карточным столом. В остальное время стояли.
Нужно было хорошо думать, что надеть. Особенно важным элементом костюма были высокие каблуки, как для женщин, так и для мужчин. Людовик XIV любил носить обувь с красными каблуками. Он постановил, что только особо приближенные дворяне имеют право носить такие же, как у него. В связи с этим красные каблуки стали особым символом благородства. Интересно, знал ли об этом Кристиан Лубутен, когда изобретал свою обувь?
Для того, чтобы быть вхожим в королевские круги, необходимо было быть представленными королю и королеве. Это было серьезное испытание. Особенно для женщин. Главная проблема — придворное платье. Оно было строго регламентировано. Женщины должны были носить тяжелые и длинные юбки, а талию стягивал корсет, сделанный из китового уса. Одежда была настолько неудобной, что приходилось долго тренироваться, чтобы научиться ее носить.
Во время самой церемонии даме приходилось несколько раз приближаться к королю и отдаляться от него. Делать это нужно было изящно, ни в коем случае не поворачиваясь к правителю спиной. При движении назад важно было не запутаться в шлейфе собственного платья. Не у всех это получалось.
Особенный ритуал касался шляп. Не перед всеми нужно было их снимать. Людовик XIV снимал свою при встрече с принцем крови, чуть приподнимал, приветствуя лицо высокого ранга, и обходился похлопыванием по плечу при встрече с простым дворянином. Но он делал исключения для женщин, независимо от их положения.
Схожие правила поклонения друг другу соблюдали придворные. У людей высокого ранга были свои привилегии. Например, они могли не вставая из постели принимать людей более низкого статуса.
К концу 17-го века парадные кровати стали популярными в Версале. Богато украшенные, они демонстрировали привилегии и власть хозяина. Самая главная кровать, конечно, была у короля. Иногда он принимал посетителей в парадной спальне.
Члены королевской семьи в Версале почти все делали на глазах у придворных. Особенно когда дело касалось еды. Хотя обычно король трапезничал в одиночестве, в Версале проводились многочисленные обеденные церемонии. Эти мероприятия выглядели как настоящие спектакли, в которых иногда принимали участие более 300 человек. При этом чаще всего ела королевская семья, остальные удостаивались чести понаблюдать за этим.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
LiveInternetLiveInternet
—Музыка
КАРТЫ К НОВОМУ, 2010, ГОДУ
—Рубрики
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Постоянные читатели
—Сообщества
—Трансляции
—Статистика
Беззубый король
Отвлечемся ненадолго от королевской спальни, чтобы отметить весьма важный факт, непосредственно относящийся к приему пищи Людовиком. Когда он только родился, все были приятно удивлены тем, что у малыша уже было два зуба, ибо это считалось счастливым знаком. Но кормилице короля было совсем не до улыбки.
В первые месяцы ее грудь была изуродована зубками младенца, а учитывая, сколь отменный аппетит имел король, стоит лишь посочувствовать бедной женщине и последующим кормилицам.
Однако зубы короля были не так здоровы, как его аппетит.
Уже к 40 годам челюсть Людовика XIV была оголена. При таких обстоятельствах невозможно было жевать пищу. И это стало причиной того, что Людовик начал заглатывать ее кусками. Но из этого совсем не следовало, что в зрелости король стал умерен в еде. Совсем наоборот.
Людовик очень любил мясные блюда и многие свои трапезы начинал с тушеных говяжьих щек. В его рационе были голуби, лебеди, ястребы, индюки — словом, практически все птицы, которых только можно представить, а также разнообразная дичь и, конечно же, устрицы и прочие морепродукты. Любимым десертом короля были все те же апельсины: их поливали карамелью и посыпали съедобным золотом.
Несмотря на очевидные проблемы короля с зубами — считается, что к 40 годам его челюсти были полностью их лишены, — аппетит Людовика оставался неизменным на протяжении всей жизни, а когда способность пережевывать пищу была утрачена, он просто проглатывал ее кусками.
Кстати говоря, за зубами тогда ухаживали как могли: существовали специальные порошки для «натирания», которые, впрочем, не были достаточно эффективны. Кроме того, сахар, стоивший в те времена весьма дорого, был доступен лишь очень богатым людям, которые им злоупотребляли, из-за чего зачастую страдали кариесом.
Так, супруга Людовика, Мария Терезия, уже к моменту бракосочетания, когда ей исполнилось 22 года, имела очень плохие зубы.
Поговаривают, что, помимо крепкого здоровья, причин для непомерного аппетита Луи было несколько. Одна из них – в теле монарха жил ленточный червь (цепень), поэтому Людовик кушал «за себя и за того парня». Доказательства сохранились в отчетах придворных лейб-медиков.
Доктора 17 столетия полагали, что здоровый кишечник – пустой кишечник, поэтому Людовика регулярно потчевали слабительным. Неудивительно, что Король Солнце посещал уборную от 14 до 18 раз в день, расстройство желудка и газообразование для него были постоянным явлением.
Придворный дантист Дака верил, что нет большего рассадника инфекции, чем испорченные зубы. Поэтому удалял зубы монарху недрогнувшей рукой до тех пор, пока к 40 годам во рту Людовика не осталось ничего. Удаляя нижние зубы, доктор сломал монарху челюсть, а дергая верхние, вырвал кусок неба, из-за чего у Луи образовалось отверстие. В целях дезинфекции Дака прижигал воспалившееся небо раскаленным прутом.
При дворе Людовика духи и ароматическая пудра использовались в огромных количествах. Понятия о гигиене в 17 веке отличались от нынешних: привычки мыться у герцогов и челяди не было.
Но зловоние, исходящее от Людовика, стало притчей во языцех. Одна из причин – непрожеванная пища, застревавшая в проделанной дантистом дыре в небе короля.
Королевский двор на прогулке.
Бенуа А.Н. Весенний день в Трианоне 1921
Бенуа А.Н. Прогулка в парке Версаля
Бенуа А.Н. Прогулка короля 1906 
Король прогуливался в любую погоду. (Сен-Симон) 
После обеда Людовик встречался с министрами и чиновниками. 
Людовик XIV и его придворные
В 18.00 король возвращается к себе в комнату, где вместе с секретарём занимается корреспонденцией.
Любовница под боком
Позже Людовик может пойти в апартаменты маркизы де Ментенон (1635-1719), своей официальной любовницы, чтобы немного отдохнуть от утомительных государственных документов
Ужин в Версале начинается только в 22.00. В нём принимают участие толпы придворных и члены королевской семьи.
Автор: Urban из французский Википедия
Вечером Версаль открывался для развлечений.
Вечером Версаль открывался для увеселений. Гости танцевали, угощались изысканными блюдами, играли в карты, к которым пристрастился Луи. Салоны дворца носили названия, в соответствии с которыми меблировались.
Ослепительная Зеркальная галерея имела в длину 72 метра и в ширину 10. Цветной мрамор, зеркала от пола до потолка украшали внутреннее убранство помещения, тысячи свечей горели в золоченых канделябрах и жирандолях, заставляя серебряную мебель и каменья в украшениях дам и кавалеров гореть огнем.
Автор: Photo: Myrabella / Wikimedia Commons, CC BY-SA 3.0,
Светская культура в эпоху Людовика XIV
Нужно было хорошо думать, что надеть.
Вообще же положение каждого из придворных всецело зависело от мнения короля. Обитатели Версаля соревновались друг с другом в роскоши одеяний, ведь то, насколько модно было одет тот или иной человек, могло повлиять на мнение Людовика о нем. Гонка за модой была настолько напряженной, что некоторые из дворян буквально разорялись из-за непомерных трат на туалеты.
слева: туалет придворной дамы с баской и шляпой а-ля-Рубенс
справа: платье придворного кавалера
слева: мушкетерская мода, шляпа а-ля-Рубенс, сапоги-ботфорты
справа: платье горожанки
слева: парадное платье и прическа-фонтаж
справа: костюм придворного
Мужская мода времен Людовика XIV. 
Людовику XIV приписывают авторство туфель на каблуке с красной подошвой, ставших прототипом воспетых Сергеем Шнуровым «лабутенов». 10-сантиметровые каблуки добавляли монарху (1,63 метра) рост.
Особенно важным элементом костюма были высокие каблуки, как для женщин, так и для мужчин. Людовик XIV любил носить обувь с красными каблуками. Он постановил, что только особо приближенные дворяне имеют право носить такие же, как у него. В связи с этим красные каблуки стали особым символом благородства.
Для того, чтобы выглядеть привлекательно при дворе, женщины носили корсеты, мушки и экстравагантные прически, в то время как мужчины делали подкладные бедра, икры, подплечники, и так далее. 
Красота требует жертв: женщины падали в обморок от слишком тугих корсетов, а мужчины старались сохранять равновесие на высоких каблуках. 
Для того, чтобы быть вхожим в королевские круги, необходимо было быть представленными королю и королеве. 
Как постучать, что носить, где сидеть: правила версальского этикета от Людовика XIV
Во время самой церемонии даме приходилось несколько раз приближаться к королю и отдаляться от него. Делать это нужно было изящно, ни в коем случае не поворачиваясь к правителю спиной. При движении назад важно было не запутаться в шлейфе собственного платья. Не у всех это получалось.
Особенный ритуал касался шляп. Не перед всеми нужно было их снимать. Людовик XIV снимал свою при встрече с принцем крови, чуть приподнимал, приветствуя лицо высокого ранга, и обходился похлопыванием по плечу при встрече с простым дворянином. Но он делал исключения для женщин, независимо от их положения. 
При дворе короля благосклонностью пользовались писатели и артисты. В Версале ставились комедии и пьесы Мольера, Жана Расина и Пьера Корнеля.
Талант как социальный лифт
В эпоху короля Людовика Великого получают распространение многочисленные светские и литературные салоны. Первый из них — салон мадам де Рамбуйе — возник приблизительно в 1607 году. Девушкой Екатерина де Вивон воспитывалась при итальянском дворе, общаясь с самыми образованными и утонченными людьми своей эпохи. Именно она привезла во Францию ту придворную культуру, которая стала распространяться позже по всему королевству.
Попасть в салон Рамбуйе можно было исключительно благодаря собственному интеллекту. Уже потом мадам де Рамбуйе говорила о том, что один из поэтов, Венсан Вуатюр, был сыном виноторговца из Анжера. Она говорила: «Неужели вы думаете, что мы приняли его из-за красивого выражения лица и за хороший рост? Нет. Только за то, что он умел хорошо слагать стихотворения». Происхождение здесь было совершенно неважно.
Любой талантливый художник, поэт, музыкант мог послать стихотворение какому-нибудь дворянину. Дворянин, в свою очередь, мог показать это творчество мадам де Рамбуйе, и они вполне могли встретиться. У просвещенных дворян не было никаких аристократических предрассудков.
Подобная история повторится позже с известным комедиографом XVII века Жаном-Батистом Покленом, более известным под псевдонимом Мольер. В 1658 году его и его труппу пригласит в Париж 18-летний Месье, он же герцог Филипп I Орлеанский, младший брат короля Луи. С этого момента начнется активная работа придворного драматурга, ведь сам король предоставит им придворный театр Пти-Бурбон.
Сложился достаточно плодотворный союз государственной власти и театрального искусства, когда король был не просто координатором творческих процессов (чем, как правило, ограничивались другие правители-театралы), но и их сотворцом. Он не только танцевал в придворных балетах, но и принимал участие в создании театральных пьес, балетов и опер.
На Масленицу во дворце устраивались маскарады, а летом двор и челядь выезжали в присоединенную к версальским садам деревню Трианон.
Многие государственные деятели XVII века (Ришелье, Мазарини, Анна Австрийская, Фуке, Конде) покровительствовали драматургам, но при Людовике XIV меценатство приобретает невиданный ранее размах, что позволяет расцвести талантам многих артистов того времени, среди которых и Жан-Батист Поклен, более известный под именем Мольер.
Вместе с несколькими актерами Жан-Батист создал свой театр, который, не сомневаясь в успехе, назвал «Блистательным», взял себе псевдоним Мольер и начал пробовать себя в трагических ролях. Стоит отметить, что «Блистательный театр» просуществовал недолго, не выдержав соперничества с профессиональными парижскими труппами. Наиболее стойкие энтузиасты вместе с Мольером решили попытать счастья в провинции.
Мольер на встрече с королем Людовиком XIV
Мольер переходит на службу к королю, став, по сути, королевским оффисье. С 1663 года он ежегодно получает гонорар в размере 1000 франков. Впервые Мольер оказался полезен своему государю через несколько месяцев после их первой встречи, написав комедию «Смешные жеманницы».
Бенуа А.Н. Итальянская комедия 1905 
Бенуа А.Н. Маскарад при короле
Менее формальные встречи с членами семьи и приятелями происходят в его кабинете.
Церемония, похожая на ту, которая происходит во время пробуждения, но меньшая, происходит в 23.30 во время ухода ко сну. О том, кто составляет королю компанию ночью, этикет, однако, умалчивает.
В полночь Людовик, покормив собак, уходил в опочивальню, где ложился спать после длинного ритуала и десятка церемоний.
Особое внимание уделялось такой вещи, как стук в дверь. Нельзя было громко постучать костяшками пальцев, придворные должны были скромно поскрести ногтями. Для этих целей они специально отращивали один длинный ноготь.
Особо важным вопросом было размещение приближенных в присутствии королевской четы: где, как и на чем сидеть.
Естественно, сами правители восседали на троне, остальные — в зависимости от своего статуса и ранга.
Принцы и принцессы королевской крови имели право на кресла без подлокотников, а герцогини могли посидеть и на табуретах. Конечно, политика рассадки вызывала многочисленные споры. Были те, кто пытался нарушить ее, чтобы разместиться поближе к королю. Тот же герцог Сен-Симон вспоминал как графиня д`Аркур прогнала некую герцогиню с табуретки, решив, что та сидит не по статусу. Впрочем, сидеть приходилось редко. В основном в церкви, в театре и за карточным столом. В остальное время стояли.
Схожие правила поклонения друг другу соблюдали придворные. У людей высокого ранга были свои привилегии. Например, они могли не вставая из постели принимать людей более низкого статуса.
К концу 17-го века парадные кровати стали популярными в Версале. Богато украшенные, они демонстрировали привилегии и власть хозяина. Самая главная кровать, конечно, была у короля. Иногда он принимал посетителей в парадной спальне.
Парадная спальня Людовика XIV.
Общеизвестный факт: Версаль времен Людовика XIV был, мягко говоря, местом очень пахучим. Но насколько он правдив? Начнем с того, что в то время отношение к гигиене было несколько иным, чем сейчас, и горячая вода считалась «субстанцией», провоцирующей распространение болезней. Существовало мнение, и вполне справедливое, что она открывает поры, через которые (а вот это уже, конечно, заблуждение) может передаться любая болезнь, даже чума.
Говорят, что Луи принимал ванну только трижды в жизни. Но несмотря на то, что гигиенические процедуры в то время проводили реже, чем сейчас, это не более чем байка. У Людовика были ванны — в основном переносные, правда использовал он их, как правило, для любовных утех со своими многочисленными фаворитками. Так, например, в крыле, предназначенном для мадам де Монтеспан, была выстроена восьмиугольная купальня со стоячей водой.
Бенуа А.Н. Купание маркизы
Что же касается гигиены монарха в целом, то каждое утро его обтирали тканью, вымоченной в спирте, а нижние одежды он менял несколько раз в день.
Но, помимо этого, утром, вечером и во время смены сорочек король и дворяне обязательно обтирались влажной простынёй, уделяя особенное внимание тем местам, которые потеют больше всего. Вечером король также обязательно мыл ноги — и в воду ему добавляли разные средства, призванные уменьшить потливость стоп или снять раздражение от пребывания в закрытой обуви весь день.
А вот подданные Людовика, проживавшие в Версале, не имели собственных ванн в апартаментах, поэтому их уход за чистотой тела сводился преимущественно к так называемому сухому мытью. Они просто обтирались тканью — как правило, сухой, а иногда пропитанной чем-то кислым.
Но белье и сорочки (их носили и мужчины, и женщины) они меняли очень часто: чистоту, которую в числе прочего символизировали белые манжеты, выставляли напоказ. Сами рубашки стоили очень дорого — настолько, что после смерти человека их вносили в опись его имущества. Верхнюю одежду короля и придворных не стирали, а тщательно чистили, поскольку ткани, из которых их шили, а это были бархат и шелк, стирка могла повредить. Зато сорочки, постельное белье и скатерти отдавали прачкам.
Водные процедуры тоже были
Каждое лето и король, и весь двор ходили купаться на реку — по много раз за лето. Людовик отлично плавал с самых ранних лет (что, собственно, без постоянного плескания в реке было бы затруднительно) и то и дело просто для развлечения доплывал до противоположного берега. То есть в молодости он был не в самой плохой форме.
Кроме того, во всех королевских дворцах были ванны. В интернете считается, что это исключительно для того, чтобы предаваться в них разврату с дамами — но, глядя на список внебрачных детей короля, понимаешь, что даже если это правда, то мылся он из-за своей развратности, похоже, часто. А ещё — видимо, тоже из-за развратности — король очень интересовался отечественным мыловарением и ввёл для него определённые нормы.
Каждое утро Людовик также в присутствии большого количества людей умывался и брился. Начиналось всё с омовения рук винным спиртом, затем, помимо бритья, Людовик обязательно промывал со спиртом рот (если вам кажется, что после утренних процедур он был слегка навеселе, то вам не кажется) и вытирал лицо всё тем же разведённым водой спиртом.
Однако все запахи устранить было невозможно, поэтому придворные обильно поливались духами. В то время использовали, как правило, очень тяжелые ароматы животного происхождения — такие, например, как амбра или мускус. Придворные аптекари создавали саше, которые не только клали в сундуки с бельем и одеждой, но также вшивали в наряды в районе подмышек или бедер.
Что же касается Людовика XIV, то в молодости он тоже любил обильно поливаться духами, однако с возрастом он перестал выносить тяжелые запахи. Поэтому перед тем, как король входил в помещение, слуги открывали все окна, чтобы аромат духов выветрился. Однажды монарх не пустил в карету свою любовницу мадам де Монтеспан, поскольку от той сильно пахло духами и кремами для тела.
Любимым же ароматом короля был запах апельсиновых цветов, которым благоухала не только его спальня: эссенцию добавляли даже в уличные фонтаны.
Придворный парфюмер.
Духи призваны были решать еще одну задачу — маскировать не только запахи человеческого тела, но и «туалетный» смрад.
Вопрос уборных
Несмотря на то что во дворце были своего рода общественные уборные, их состояние зачастую было настолько ужасным, что некоторые из обитателей Версаля справляли нужду в разнообразных укромных уголках. Кроме того, в Версале было множество собак, которые, само собой, не были озабочены поиском потайных мест.
В комнатах стояли ночные горшки, которые опустошались лакеями. Чаще всего их содержимое просто выливалось за окно, так как нести их до некоего аналога выгребной ямы было далеко. И это, конечно же, не улучшало запах во дворце. Те же лакеи во время больших сборов вельмож в Версале носили ночные горшки по коридорам, и каждый желающий мог этим горшком воспользоваться. Правда, «гигиенических чаш» было недостачно для всех, и многие, не дождавшись лакея, справляли нужду за портьерами.
Но в самые-самые оживлённые дни горшков не хватало, придворные были постоянно немного, а то и много, пьяны, а некоторые просто ленились ждать — и в итоге действительно за портьерой немало мужчин справляли нужду безо всяких горшков (женщины-то всегда ходили со служанками с бурдалю). То же происходило и в дворцовом саду. При общем количестве людей, которые постоянно толклись в Версале, неудивительно, что и дворец, и сад начали пованивать. Тем более, что слуги, не чинясь, туда выливали содержимое горшков.
У самого короля были специальные стулья с прорезями, под которые ставился горшок, — и, что самое странное, во время интимной процедуры Людовик мог даже принимать посетителей. Более того, для приглашенных это было такой же честью, как и присутствие на королевской трапезе.
Кроме того, нарочно для дам с их пышными юбками были придуману сосуды-бурдалю, похожие на соусник — которые можно было под эти юбки просто запустить.
Дамы вовсю использовали узкие, но объёмистые бурдалю
Чем же смердел Людовик?
В молодости, говоря строго, Людовик ничем особенным не пах. Запахи он стал источать со временем, когда начали разрушаться зубы. Нет, запах зубов сам по себе сногсшибательным у него не был — при обнаружении значительного кариеса врачи немедленно удаляли ему больной зуб, полагая, что иначе зараза с него распространится по всему телу. Но зубы они удаляли так неудачно, что в какой-то момент Людовику выдрали часть верхней челюсти, и у него образовалась дыра между носом и ртом.
Чтобы ткани в этой дыре не загнили, её несколько раз прижгли калёным железом (без анестезии — судите сами о силе воли и общей крепости здоровья Людовика). Но дыра эта нарушила герметичность ротовой полости — королю стало трудно жевать и глотать, еда постоянно забивалась в носоглотку и там, скажем так, залёживалась. Конечно, точно так же регулярно — но не после каждого приёма пищи — эту еду оттуда вымывали (что тоже было очень неприятной процедурой).
Из-за невозможности нормально жевать и склонности к обжорству вообще Людовик глотал за обедом большое количество разной еды прямо кусками. Желудок его быстро перестал справляться, и к запахам из носоглотки добавили желудочные. Потом начал выходить из строя и кишечник, и вонь стала устрашающей. В какой-то момент король даже перестал выходить из спальни, переживая из-за этой вони.
Нам трудно в это поверить, но для того, чтобы иметь успех у женщин, мужчина должен был вести себя как женщина!
Идеалы женского поведения оказались настолько приемлемыми французскими аристократами, что даже французские мужчины-дворяне стали эксплуатировать те формы поведения, которые до этого были типично женскими.
Честь превыше всего
Французский двор в эпоху короля-солнце активно пытается возродить идеалы рыцарской чести и поклонение Прекрасной Даме. Двор будто создает идиллию райской жизни, красивой и безупречной.
Женщина в эту эпоху — законодательница вкуса.
Жюли д’Анжанн, старшая дочь известной светской дамы Екатерины де Вивон, маркизы де Рамбуйе, очень долго была девственна. Холодность была нормой поведения. Руки «несравненной Жюли» в течение многих лет добивался Шарль де Сен-Мор, сочинивший в ее честь сборник из шестидесяти двух мадригалов, музыкально-поэтических произведений. Покровительница театров и изящных искусств, Жюли вышла замуж только в 38 лет.
Женщина в эту эпоху — законодательница вкуса. Сама Жюли была одним из центров, вокруг которого вращалась светская жизнь прославленного литературного салона. Можно было получить известность в салоне, только если ты нравишься женщинам. Аристократ должен был уметь читать, говорить о мелочах, заниматься безделушками, чтобы понравиться даме.
Ещё каких-то 200-300 лет назад этикет регламентировал отношения при дворе, жёстко ограничивая аристократов и господ в манерах и разделяя таким образом всё дворянство на высшие и низшие слои.
Мужчина — это, прежде всего, интересный собеседник. Он обязательно должен был обладать широким кругозором и талантом к общению. Настойчивость и прямолинейность, а также прямые вульгарные намеки сексуального характера были совершенно неприемлемы. Аристократы уже в XVII веке поняли, что женщины любят ушами и всячески этим пользовались.
Король-солнце всю жизнь был уверен, что его основная задача демонстрировать власть и богатство Франции и он с ней отлично справлялся, независимо от реальной обстановки в стране.
Даже находясь в военном походе, король не прекращал строительства и улучшения Версальского дворца. Между театром военных действий и парижской резиденцией монарха постоянно сновали курьеры, докладывающие королю обо всех деталях грандиозной стройки и передававшие строителям его ценные указания.
Современники не без основания считали, что он вывел понятия богатство и великолепие на абсолютно новый уровень, ранее неизвестный человечеству.
Версаль получился настолько великолепен, что сам Людовик как-то признался, что дворец превзошел его самые смелые ожидания. В Европе не было ничего подобного ни по масштабу, ни по ценности отделки. Дворец стал достойным обрамлением балов и представлений, до которых так был падок французский король.
Зеркальная галерея дворца была самой большой в Европе экспозицией картин и скульптур, подавляющее большинство которых изображали короля-солнце. Тут проходили концерты и танцевальные вечера, а также показы мод.
Король умудрялся устроить бал или театрализованное представление даже рядом с полем боя, а его свита должна была быть готова развлекать монарха в любое время суток.
Нужно отдать должное королю в том, что он был невероятно деятельной и творческой натурой, принимая участие во всех проектах, до которых могла дотянуться его могущественная рука.
Людовик XIV проектировал здания, фонтаны, сады и цветники, разрабатывал эскизы медалей и монет, создавал эскизы одежды, участвовал в издании книг, гравюр и географических атласов и многого другого. При этом король совсем не страдал от ложной скромности и охотно увековечивал свою персону везде, где это было можно.
Еще одной страстью короля было коллекционирование всего, что только можно. В его дворцах находились огромные коллекции минералов, античных камей, кубков и ваз из яшмы и агата. Особо восхищали короля-солнце медали, причем не только старинные, но и современные, отчеканенные по его же заказу. Ни один монарх Старого света не оставил после себя столько медалей, орденов, нагрудных знаков и жетонов, как Богоданный Луи.
Сам король Луи сверкал золотом и драгоценными камнями — ему подражали модники, а другие короли старались не отставать от эталона стиля XVII века в богатстве камзолов и украшений. Именно Людовику XIV Париж обязан тем, что стал столицей мировой моды. Фаворитка короля, мадам де Монтеспан, в то время являлась главной моделью. Один из ее нарядов — платье из золотой парчи, покрытое кружевами, в котором она вышла во время приема послов, стало самым популярным предметом женского гардероба столетия.
Двор Людовика состоял из нескольких тысяч человек, соперничавших друг с другом в богатстве и изысканности нарядов. Современники утверждали, что появляться при дворе дважды в одном и том же одеянии было признаком дурного тона, поэтому придворные тратили ежегодно огромные суммы на наряды и украшения.
Королевскому двору пытались подражать и простые парижане. В меру своих возможностей горожане шили одежду, похожую на наряды придворных и перенимали манеры королевского окружения. Одним из признаков высокого статуса в эпоху Людовика XIV была роскошная карета, запряженная большим количеством лошадей.
Стремясь соответствовать, многие французы спускали целые состояния на содержание экипажей, конюшен и лакеев в шитых золотом ливреях.
Но даже самый дорогой гардероб не являлся безоговорочным пропуском в высший свет. Чтобы быть допущенным ко двору нужно было иметь изысканные манеры и уметь красиво танцевать.
Король любил изображать небожителей, например Аполлона или Зевса, а также всегда исполнял роль небесного светила. Карьера короля как танцовщика была продолжительной — Людовик танцевал в спектаклях более 20 лет
На все праздники король радушно приглашал посланников из других стран — им демонстрировалось богатство, радушие и утонченность короля и его приближенных.