рассказ осторожно двери закрываются
Рассказ осторожно двери закрываются
ОСТОРОЖНО, ДВЕРИ ЗАКРЫВАЮТСЯ!
Платформа оказалась почти пустой.
Впрочем, ничего странного в этом не было… Предпоследняя станция метро на этой линии, к тому же выходной день. Здесь и в будние дни бывает не так уж много пассажиров – ближайшие новостройки расположены слишком далеко. Станцию метро окружает лабиринт промышленных зон и железнодорожных веток, да еще редкие, чудом сохранившиеся садовые домики.
Я присел на скамейку, снял наушники и достал из кармана плеер. Так и есть, аккумулятор почти разряжен. Вот черт…
Я бы встал и ушел. Но.
— Не пугайтесь вы так, молодой человек, не пьяный я. Пить – здоровью вредить. Не зря сказано.
Говорите, ни разу не видели, чтобы открывалось не с той стороны? Ну, это ничего не значит. Вчера не видели, сегодня не видели, а завтра – раз, и увидите…. Мало ли что. Механизмы – штука ненадежная.
Ну ладно, я тоже не видел. Может, и не бывает такого.
Вот спросите меня: какое правило самое главное? А я вам отвечу: никогда не засыпайте в метро! Ни-ког-да! Запомните это, молодой человек, и не улыбайтесь так… Это первое. А второе, самое главное – бойтесь пропустить конечную станцию. Да. Так бы прямо и написал: граждане пассажиры, бойтесь пропустить конечную станцию! Крупными буквами, и прямо вон там, на стекле. Да и на спинках сидений не помешало бы, как зайдешь, так и вспомнишь сразу: не пропускай!
Я-то? Да нет, ну что вы. Я-то этого и так никогда не забуду. Никогда. Ни в жизнь. Однажды вот забыл… нетушки, я умный теперь. Хватило, да.
Что вы говорите? Случилось что? Со мной? Да нет, не падал я… Ясно ведь сказано: не заходите за ограничительную линию по краю платформы. Потому что может быть опасно. И дураку понятно.
А я не дурак. Мне просто спать хотелось, вот и все… нет-нет, я не оправдываюсь, сам виноват.
И все же, не по-человечески это… Нехорошо. Вначале ведь объяснить нужно, чтобы человек понял. Ну уж если совсем ничего не доходит, тогда по-другому надо. Но меня-то за что так?
Тс-сс! Молчу, молчу. И вы не улыбайтесь, молодой человек, мало ли что подумают?
А знаете, я ведь иногда газеты читаю, конечно, настоящие газеты, проверенные… Нет, вы просто не представляете, сколько сказок придумано. Крысы-мутанты, можете вы себе представить? В тоннелях. Ага…
Бред собачий, конечно, здесь же просто нечего есть. Какие уж тут крысы, тут людям-то… ну ладно, это я так, забудьте…
А что касается заброшенных станций – вот тут, молодой человек, дело серьезное. Только не стоит об этом вслух да при всех… Государственное дело.
Он склонил голову, словно прислушиваясь к чему-то, быстро взглянул на меня… Моему собеседнику явно хотелось выговориться.
Я никогда не раскрываю душу случайным попутчикам, и ненавижу выслушивать пьяные рассказы «за жизнь»; но в этом человеке и вправду было что-то особенное. Казалось, он хранит какую-то тайну, и мучительно решает – поделиться ей или нет. Я уже был готов встать и уйти, избавив беднягу от необходимости выбора, но именно в этот момент он заговорил снова.
— Может, и вправду стоит рассказать, а? Вы еще человек молодой, вам знать надо… Сейчас ведь как говорят – выбирай дорогу сам! Что хочешь, то и делай. Забыли, что есть такое слово – долг. В жизни ведь как: дворник должен улицу мести, мальчишка в школу бегать, водила баранку крутить. Кто-то дело делать, а кто-то – приглядывать, как оно делается. И всякий солдат должен знать свой маневр, да?
А если каждый решать начнет, чего ему хочется, а чего нет… Да вы не обижайтесь, молодой человек. Я раньше тоже так думал. Говорю же, молодой был, самоуверенный. Вот мне и объяснили. Жестко объяснили, не спорю – но зато понял.
Да, между прочим, все началось как раз здесь. Как сейчас помню: дело вечером было, после работы, и умотался я за день – просто как бобик. До дома часа полтора: полчаса на трамвае, час в подземке. Ну, понятно, в метро смотришь, как бы место занять да глаза закрыть. Все как обычно. Задремал я, короче.
Говорю же, молодой был… Наверное, до того дня кто-то там, наверху, меня терпел. Они ведь за всем наблюдают: постоянно, неусыпно, как говорится. Без контроля ведь никуда…
Короче говоря, проснулся я, когда двери уже захлопнулись, и поезд со мной уходил в тоннель. А позади осталась конечная станция.
Потом я понял, что некоторые детали были взяты прямиком из самиздатовских переводов Лавкрафта.
Интересно, что будет на этот раз? Тихий сумасшедший?
Знаете, я вначале даже не испугался. Ну действительно, что такого страшного: сейчас проедем чуть-чуть, зайдем на какой-нибудь обходной путь – а потом назад и снова по тому же маршруту. Появимся на той же станции, только с другой стороны платформы.
Вот когда состав набрал ход, и я понял, что мы действительно едем куда-то, и вовсе не в обратную сторону – тогда мне действительно стало не по себе. Стал я прикидывать, как буду оправдываться, когда мой поезд откроет двери где-нибудь в депо. «Осторожно, двери открываются…» Тогда еще не было террористов всяких, но в милицию загреметь можно было за милую душу – особенно, если объект режимный какой, а ты вдруг посреди него нарисовался.
Тусклые желтые лампы в проволочной сетке. И вот тут до меня сразу дошло: во-первых, здесь не депо, а во-вторых… попал я. Совсем попал. Потому что на платформе стояли трое в форме.
Трое в форме. Наверное, сначала он потряс головой, надеясь пробудиться от сна. Потом – протер глаза…
Рассказ осторожно двери закрываются
Осторожно, двери закрываются
Осторожно, двери закрываются
Она опустила малыша на пол и оглянулась в поисках свободного места. Ее взгляд на мгновение задержался на мне. Я не отвел глаз; женщина, резко отвернувшись, прошла в другой конец вагона.
Женщина еще раз взглянула на меня, достала из кармана блейзера плеер и, сменив кассету, принялась разглядывать расклеенную по всему вагону рекламу, под звуки неслышной музыки. Я уткнулся в Головачева.
Спустя три-четыре остановки я поднял голову и снова бросил осторожный взгляд на женщину.
Она так же отстраненно посматривала по сторонам. Только музыка ее не интересовала более, «таблетки» от плеера лежали у женщины на ладони, которую она то сжимала в кулак, то разжимала. Мальчуган же завладел оставленным на время без присмотра плеером и сосредоточенно нажимал на серебристые кнопочки, вертя его то так, то сяк в руках. Когда же ему удалось открыть крышку, мать без промедления отобрала понравившуюся игрушку и положила во внутренний карман пиджака. Протесты не помогли, женщина что-то прошептала своему сыну, и тот, нахмурив реденькие белесые брови, тяжело вздохнул и успокоился. Но ненадолго, спустя несколько минут он уже забавлялся пультом дистанционного управления, безуспешно пытаясь отколупнуть блестящую заколку приборчика.
Только тут я обратил внимание, что моя остановка осталась позади. Поезд миновал ее и двинулся дальше.
Я чертыхнулся про себя, и уставившись в книгу, принялся размышлять, что же делать дальше.
Когда поезд стал подъезжать к «Тульской», женщина взяла малыша за руку, помогла слезть с сиденья; вдвоем они направились к дверям. Едва поезд выехал на освещенную искусственным светом платформу, с места поднялся и я.
На этот раз женщина оборачиваться не стала.
У выхода она остановилась и купила несколько телефонных жетонов. Я задержался вместе с ней, у соседнего лотка, чтобы купить коробку конфет. Пока я выбирал понравившийся сорт, мне его упаковывали и давали сдачу, женщина дозвонилась, произнесла несколько коротких фраз в трубку и быстро повесила ее. Прошла мимо меня к киоску, чтобы купить мальчику сладостей.
Я вышел на улицу, оглядевшись, присел на краешек скамьи и снова открыл книгу.
Головачев, несмотря на незамысловатость сюжета и удивительную простоту предложений, читаться не желал. На нет и суда нет, я убрал книгу и принялся разглядывать прохожих.
По прошествии пяти минут мое терпение было вознаграждено. Женщина вышла из метро, ведя за руку мальчика. Тот деловито сосал леденец на палочке и победоносно посматривал снизу вверх на мамино лицо. Оглядев беспрерывный людской поток, она увидела невдалеке кого-то и без промедления направилась в ту сторону. Мальчик вырвался из рук мамы и, растолкав стоявших на его пути взрослых, первым достиг рук бабушки. Леденец выпал из его ладошки, но это обстоятельство нисколько не испортило ему настроения.
Женщина недолго поговорила со своей матерью, затем отдала ей пластиковую сумку, что-то при этом напомнив. Проводила до перехода, попрощалась и медленно пошла в обратном направлении. Остановилась, обернулась.
Минута, другая. Она совсем рядом, не спеша проходит мимо. Задумчиво оглядывается. Останавливается.
Только после этого я встаю, запихивая на ходу пресловутого автора космической пальбы и мордобоя, подхожу к тротуару, машу рукой. Из сплошного потока машин выруливает одна легковушка, притормаживает; дверь гостеприимно распахивается передо мной.
— На Сходню подкинете?
Лариса подходит, кажется, она улыбается одними уголками губ. Я открываю заднюю дверь, она легко проскальзывает внутрь, устраиваясь за спиной водителя. Я усаживаюсь рядом.
Лариса едва заметно вздрагивает, едва я произношу первые слова. Шофер кивает, громко, чтобы раз и навсегда нарушить гнетущую тишину установившуюся в салоне, говорит: «Довезем в лучшем виде, и не заметите, что добрались,» и с усилием нажимает на газ.
Всего несколько ничего не значащих мгновений, и машина подъезжает к дому. Я расплачиваюсь с водителем, помогаю Ларисе выбраться на тротуар. Легким движением она выскальзывает из легковушки, и мы торопливо идем к подъезду, пересекая наискось детскую площадку с неизменными внимательными бабульками, сидящими на скамеечке подле крыльца. Они провожают нас взглядами до самых дверей. Лариса взбегает по лестнице, жмет кнопку вызова лифта и облегченно вздыхает, видя, что я преодолеваю последние ступеньки, разделяющие нас.
— Я по тебе очень соскучилась. Мы так давно не виделись.
— У нас мало времени. Мне еще надо к Столетову заехать за материалами.
Я открываю дверь своей квартиры, и Лариса быстро проходит внутрь, на ходу бросая на стул сумочку, снимая блейзер, оглядывается в поисках вешалки.
— Спасибо за комплимент. В прошлый раз ты говорила тоже самое.
— Марта уже неделю как в Кракове. Очередной приступ любви к родственникам.
Наконец, рубашка снята, Лариса, помахивая ей, проходит в спальню. Я спешу следом, на ходу избавляясь от ставшей лишней неуместной одежды.
Я пожимаю плечами, и майка, проворно стянутая Ларой, оказывается на полу.
— Дело случая. Встретил тебя.
С полчаса спустя страсть, охватывавшая нас, утихает, и нам остается медленно возвращаться в привычный мир, приходя в себя на смятых простынях двуспальной кровати. Лариса неохотно поднимает голову и берет с тумбочки нашу семейную фотографию, снятую спустя два дня после свадьбы. Долго любуется ей и поворачивается ко мне.
Осторожно, двери закрываются!
ОСТОРОЖНО, ДВЕРИ ЗАКРЫВАЮТСЯ!
Платформа оказалась почти пустой.
Впрочем, ничего странного в этом не было… Предпоследняя станция метро на этой линии, к тому же выходной день. Здесь и в будние дни бывает не так уж много пассажиров – ближайшие новостройки расположены слишком далеко. Станцию метро окружает лабиринт промышленных зон и железнодорожных веток, да еще редкие, чудом сохранившиеся садовые домики.
Я присел на скамейку, снял наушники и достал из кармана плеер. Так и есть, аккумулятор почти разряжен. Вот черт…
Я бы встал и ушел. Но.
— Не пугайтесь вы так, молодой человек, не пьяный я. Пить – здоровью вредить. Не зря сказано.
Говорите, ни разу не видели, чтобы открывалось не с той стороны? Ну, это ничего не значит. Вчера не видели, сегодня не видели, а завтра – раз, и увидите…. Мало ли что. Механизмы – штука ненадежная.
Ну ладно, я тоже не видел. Может, и не бывает такого.
Вот спросите меня: какое правило самое главное? А я вам отвечу: никогда не засыпайте в метро! Ни-ког-да! Запомните это, молодой человек, и не улыбайтесь так… Это первое. А второе, самое главное – бойтесь пропустить конечную станцию. Да. Так бы прямо и написал: граждане пассажиры, бойтесь пропустить конечную станцию! Крупными буквами, и прямо вон там, на стекле. Да и на спинках сидений не помешало бы, как зайдешь, так и вспомнишь сразу: не пропускай!
Я-то? Да нет, ну что вы. Я-то этого и так никогда не забуду. Никогда. Ни в жизнь. Однажды вот забыл… нетушки, я умный теперь. Хватило, да.
Что вы говорите? Случилось что? Со мной? Да нет, не падал я… Ясно ведь сказано: не заходите за ограничительную линию по краю платформы. Потому что может быть опасно. И дураку понятно.
А я не дурак. Мне просто спать хотелось, вот и все… нет-нет, я не оправдываюсь, сам виноват.
И все же, не по-человечески это… Нехорошо. Вначале ведь объяснить нужно, чтобы человек понял. Ну уж если совсем ничего не доходит, тогда по-другому надо. Но меня-то за что так?
Тс-сс! Молчу, молчу. И вы не улыбайтесь, молодой человек, мало ли что подумают?
А знаете, я ведь иногда газеты читаю, конечно, настоящие газеты, проверенные… Нет, вы просто не представляете, сколько сказок придумано. Крысы-мутанты, можете вы себе представить? В тоннелях. Ага…
Бред собачий, конечно, здесь же просто нечего есть. Какие уж тут крысы, тут людям-то… ну ладно, это я так, забудьте…
А что касается заброшенных станций – вот тут, молодой человек, дело серьезное. Только не стоит об этом вслух да при всех… Государственное дело.
Он склонил голову, словно прислушиваясь к чему-то, быстро взглянул на меня… Моему собеседнику явно хотелось выговориться.
Я никогда не раскрываю душу случайным попутчикам, и ненавижу выслушивать пьяные рассказы «за жизнь»; но в этом человеке и вправду было что-то особенное. Казалось, он хранит какую-то тайну, и мучительно решает – поделиться ей или нет. Я уже был готов встать и уйти, избавив беднягу от необходимости выбора, но именно в этот момент он заговорил снова.
— Может, и вправду стоит рассказать, а? Вы еще человек молодой, вам знать надо… Сейчас ведь как говорят – выбирай дорогу сам! Что хочешь, то и делай. Забыли, что есть такое слово – долг. В жизни ведь как: дворник должен улицу мести, мальчишка в школу бегать, водила баранку крутить. Кто-то дело делать, а кто-то – приглядывать, как оно делается. И всякий солдат должен знать свой маневр, да?
А если каждый решать начнет, чего ему хочется, а чего нет… Да вы не обижайтесь, молодой человек. Я раньше тоже так думал. Говорю же, молодой был, самоуверенный. Вот мне и объяснили. Жестко объяснили, не спорю – но зато понял.
Да, между прочим, все началось как раз здесь. Как сейчас помню: дело вечером было, после работы, и умотался я за день – просто как бобик. До дома часа полтора: полчаса на трамвае, час в подземке. Ну, понятно, в метро смотришь, как бы место занять да глаза закрыть. Все как обычно. Задремал я, короче.
Говорю же, молодой был… Наверное, до того дня кто-то там, наверху, меня терпел. Они ведь за всем наблюдают: постоянно, неусыпно, как говорится. Без контроля ведь никуда…
Короче говоря, проснулся я, когда двери уже захлопнулись, и поезд со мной уходил в тоннель. А позади осталась конечная станция.
Потом я понял, что некоторые детали были взяты прямиком из самиздатовских переводов Лавкрафта.
Интересно, что будет на этот раз? Тихий сумасшедший?
Знаете, я вначале даже не испугался. Ну действительно, что такого страшного: сейчас проедем чуть-чуть, зайдем на какой-нибудь обходной путь – а потом назад и снова по тому же маршруту. Появимся на той же станции, только с другой стороны платформы.
Вот когда состав набрал ход, и я понял, что мы действительно едем куда-то, и вовсе не в обратную сторону – тогда мне действительно стало не по себе. Стал я прикидывать, как буду оправдываться, когда мой поезд откроет двери где-нибудь в депо. «Осторожно, двери открываются…» Тогда еще не было террористов всяких, но в милицию загреметь можно было за милую душу – особенно, если объект режимный какой, а ты вдруг посреди него нарисовался.
Тусклые желтые лампы в проволочной сетке. И вот тут до меня сразу дошло: во-первых, здесь не депо, а во-вторых… попал я. Совсем попал. Потому что на платформе стояли трое в форме.
Трое в форме. Наверное, сначала он потряс головой, надеясь пробудиться от сна. Потом – протер глаза…
А потом двое из них, в галифе, гимнастерках защитного цвета и синих фуражках с красным околышем, выдернули его из вагона и умело заломили руки за спину. Человек согнулся от боли, но все же поднял голову – и увидел довольную улыбку третьего, в длинном кожаном пальто и такой же фуражке.
Он рванулся, услышав это «куда надо», и офицер укоризненно покачал головой, а потом ударил его раскрытой ладонью чуть выше уха. Он не лишился сознания, но мускулы его внезапно ослабли, а мысли сделались вялыми и медленными.
— Пошел, пошел! – беззлобно произнес Андриенко и толкнул задержанного в спину…
— …Менты, что ли? – сказал я бродяге, и он осекся, не решаясь продолжить. – Да, бывает, дед. Вот такая непруха: всего-то проехал лишнюю станцию, и столько проблем сразу. Небось, без копейки оставили, да?
Я резко повернулся к нему
— Что дальше-то было – помнишь?
Бродяга потер щеку, взгляд его стал испуганным. Я медленно поднялся, глядя ему прямо в глаза.
(…дальше – переполненный, забитый до отказа вагон с деревянными скамьями, запах хлорки и хлопчатобумажной робы… лица, прижавшиеся к стеклу в последней попытке докричаться, обратить на себя внимание. Поезд, летящий мимо ярко освещенных станций, и изумленные глаза пассажиров, увидавших в кабине машиниста в довоенной униформе, а за стеклами – одинаковых людей в сером…)
Мария Метлицкая: Осторожно, двери закрываются
Здесь есть возможность читать онлайн «Мария Метлицкая: Осторожно, двери закрываются» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). В некоторых случаях присутствует краткое содержание. Город: М., год выпуска: 2020, ISBN: 978-5-04-110073-5, категория: Современная проза / на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале. Библиотека «Либ Кат» — LibCat.ru создана для любителей полистать хорошую книжку и предлагает широкий выбор жанров:
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Осторожно, двери закрываются: краткое содержание, описание и аннотация
Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Осторожно, двери закрываются»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.
Мария Метлицкая: другие книги автора
Кто написал Осторожно, двери закрываются? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
Возможность размещать книги на на нашем сайте есть у любого зарегистрированного пользователя. Если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на info@libcat.ru или заполните форму обратной связи.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Осторожно, двери закрываются — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Осторожно, двери закрываются», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.
Местная дорога, уложенная строительными бетонными плитами, стала устойчивее, и водитель с облегчением выдохнул.
Поселок выглядел по-сиротски заброшенным, нежилым.
– Осень, октябрь, – пояснила Катя. – Почти все съехали – школа, сады. Остались только пенсионеры, те живут до белых мух, пока есть вода, ее в декабре отключают. Да и продуктовая лавка перестает работать. Тогда все и съезжают. А летом здесь шум и гомон, столько народу!
Свернули на улицу под названием 11-я линия. Свиридов вертел головой, пытаясь что-то вспомнить, узнать. Нет, ничего. Ничего. Прошло двадцать лет…
– Здесь, пожалуйста! – сказала водителю Катя.
Здесь. Он вытянул шею и… узнал. Дом в три окна, как шутили они.
Дом в три окна стоял. Когда-то зеленый, теперь выкрашенный коричневой краской. Шиферная крыша, кажется, та же. Как радовался тесть, когда достал этот шифер! Кажется, даже выпили за большую удачу.
Дом Свиридов узнал, а участок, конечно же, нет. Густо разросшийся сад, свисающие за забор ветки, плотный кустарник на улице за забором. Новый забор. «Ну хоть так», – подумал он, вспоминая хилый штакетник.
Выбрались из машины, прихватив тяжеленный пакет. Катя уверенно толкнула калитку. Дорожка, присыпанная толченым кирпичом, вела к дому. Ошарашенный, он замер, остановился – глазу открылся вид на дом и участок, вид сказочный, фантастический, невероятный.
Над участком, на кронах деревьев, низко лежал полупрозрачный туман. Приземистые фонарики, расставленные в саду, подсвечивали теплым, желтоватым светом влажную изумрудную зелень. Трава и листья, мокрые от недавнего, видимо, дождя, блестели нежным серебром, переливались глянцем и выглядели ненатуральными, неестественными, декоративными. Все это: и деревья, и газон с клумбами – казалось театральными декорациями. Под деревом стоял круглый, покрытый клеенкой стол с двумя лавками. На столе проглядывались очертания кувшина с поникшими цветами.
Дом, казавшийся игрушечным, киношным, нереальным, избушкой из сказки, светился оранжевым светом. «Абажур, – вспомнил он, – выходит, жив апельсиновый абажур!» Сквозь полупрозрачные занавески просвечивали силуэты предметов: шкаф, комод. Мелькал голубым экраном включенный телевизор. Картина была завораживающей. Он не мог сдвинуться с места. Катя уловила его настроение и улыбнулась:
– Здорово, да? Это все мама – фонарики, подсветка. А за домом еще искусственный прудик с кувшинками! Красиво, правда? Ну что, пойдем?
Они поднялись по ступенькам, и Катя забарабанила в дверь. Послышались шаги, следом скрип замка и поворот ключа, и он вздрогнул, услышав знакомый голос:
– Да иду я, иду! Ну совсем нет терпения!
Дверь открылась, и на пороге появилась Валентина, его бывшая жена и мать его дочери. Его единственной дочери Кати.
– Ну привет! – усмехнулась она. – Что стоим? Заходи!
«Как будто расстались вчера или неделю назад, – подумал Свиридов. – Молодец, Валентина, держит лицо».
Валентина не любила преувеличивать значение событий. Этим, наверное, и спасалась.
– Ну привет! – Он широко улыбнулся. – Что, обнимемся?
– И даже поцелуемся, родственник! – хохотнула бывшая жена.
И началась спасительная суета: разбирали пакеты с едой, Валентина и Катя ахали, восклицая: «Как дорого!» и «Ты сумасшедший, Свиридов!». Ему было смешно, но отчего-то приятно. Да ясно отчего – впервые он выглядел добытчиком, щедрым кормильцем.
Ну а подробности знать им не надо. Ни к чему.
Растерянная Валентина хлопотала с ужином, расставляла тарелки, раскладывала закуски, грела горячее. Снова охала и ахала, покрикивала на дочь, гремела посудой. Свиридов сидел в кресле и озирался по сторонам.
Все здесь было по-прежнему: тот же комод, покрытый кружевной дорожкой, тот же шкафик с посудой. Та же книжная полка со старыми журналами по хозяйству и домоводству. Тот же апельсиновый абажур. Те же старые венские стулья с подушками. Только занавески были другие, современные синтетические, с легкой, по краям, золотинкой.
Валентина постарела, располнела – нормально. Это, как ни странно, ей шло. Ну и вообще – как художник он любил и понимал женское тело. А оно, это тело, должно иметь вес. Ему всегда нравились слегка полноватые женщины.
И привлекательной Валентина осталась: та же белая кожа с легким румянцем, правда, теперь истонченная, немного пожухлая, а раньше была ее гордостью. Тот же красивый, с небольшой курносинкой нос, те же зеленые «крыжовенные» глаза. Те же рыжеватые пушистые волосы. Нет, не те же – те были ярче, пышнее. Но и это нормально. Да и потом, это дача! Наверняка если в городе, да после парикмахерской, да приодеть и подкрасить! Но кольнуло: а ведь даже не постаралась к его приезду выглядеть лучше. Не привела себя в порядок, никакой косметики, никакой специальной одежды: спортивные брюки, домашний свитер, теплые носки, старые тапочки. Молодец, как удобно. Тоже мне гость – бывший муж! И все же немного обидно.