рассказ дверь в сад
Рассказ дверь в сад
Месяца три назад, как-то вечером, в очень располагающей к интимности обстановке, Лионель Уоллес рассказал мне историю про «дверь в стене». Слушая его, я ничуть не сомневался в правдивости его рассказа.
Он говорил так искренне и просто, с такой подкупающей убежденностью, что трудно было ему не поверить. Но утром у себя дома я проснулся совсем в другом настроении. Лежа в постели и перебирая в памяти подробности рассказа Уоллеса, я уже не испытывал обаяния его неторопливого, проникновенного голоса, когда за обеденным столом мы сидели с глазу на глаз, под мягким светом затененной абажуром лампы, а комната вокруг нас тонула в призрачном полумраке и перед нами на белоснежной скатерти стояли тарелочки с десертом, сверкало серебро и разноцветные вина в бокалах, и этот яркий, уютный мирок был так далек от повседневности. Но сейчас, в домашней обстановке, история эта показалась мне совершенно невероятной.
— Он мистифицировал меня! — воскликнул я. — Ну и ловко это у него получалось! От кого другого, а уж от него я никак этого не ожидал.
Потом, сидя в постели и попивая свой утренний чай, я поймал себя на том, что стараюсь доискаться, почему эта столь неправдоподобная история вызвала у меня такое волнующее ощущение живой действительности; мне приходило в голову, что в своем образном рассказе он пытался как-то передать, воспроизвести, восстановить (я не нахожу нужного слова) те свои переживания, о которых иначе невозможно было бы поведать.
Впрочем, сейчас я уже не нуждаюсь в такого рода объяснениях. Со всеми сомнениями уже давно покончено. Сейчас я верю, как верил, слушая рассказ Уоллеса, что он всеми силами стремился приоткрыть мне некую тайну. Но видел ли он на самом деле, или же это ему просто казалось, обладал ли он каким-то редкостным драгоценным даром или же был во власти игры воображения, не берусь судить. Даже обстоятельства его смерти не пролили свет на этот вопрос, который так и остался неразрешенным. Пусть судит сам читатель!
Теперь я уже не помню, что вызвало на откровенность этого столь замкнутого человека — случайное ли мое замечание или упрек. Должно быть, я обвинил его в том, что он проявил какую-то расхлябанность, даже апатию, и не поддержал одно серьезное общественное движение, обманув мои надежды. Тут у него вдруг вырвалось:
— У меня мысли заняты совсем другим… Должен признаться, — продолжал он, немного помолчав, — я был не на высоте… Но дело в том… Тут, видишь ли, не замешаны ни духи, ни привидения… но, как это ни странно, Редмонд, я словно околдован. Меня что-то преследует, омрачает мою жизнь, пробуждает какое-то неясное томление.
Он остановился, поддавшись той застенчивости, какая нередко овладевает нами, англичанами, когда приходятся говорить о чем-нибудь трогательном, печальном или прекрасном.
— Ты ведь прошел весь курс в Сент-Ателстенском колледже? — внезапно спросил он совсем некстати, как мне показалось в тот момент. — Так вот… — И он снова умолк. Затем, сперва неуверенно, то и дело запинаясь, потом все более плавно и непринужденно, стал рассказывать о том, что составляло тайну его жизни: то было неотвязное воспоминание о неземной красоте и блаженстве, пробуждавшее в его сердце ненасытное томление, отчего все земные дела и развлечения светской жизни казалась ему глупыми, скучными и пустыми.
Теперь, когда я обладаю ключом к этой загадке, мне кажется, что все было написано на его лице. У меня сохранилась его фотография, на которой очень ярко запечатлелось это выражение какой-то странной отрешенности. Мне вспоминается, что однажды сказала о нем женщина, горячо его любившая. «Внезапно — заметила она, — он теряет всякий интерес к окружающему. Он забывает о вас. Вы для него не существуете, хотя вы рядом с ним…»
Однако Уоллес далеко не всегда терял интерес к окружающему, и, когда его внимание на чем-нибудь останавливалось, он добивался исключительных успехов. И в самом деле, его карьера представляла собой цепь блестящих удач. Он уже давно опередил меня, занимал гораздо более высокое положение и играл в обществе такую роль, о какой я не мог и мечтать.
Ему не было еще и сорока лет, и поговаривают, что будь он жив, то получил бы ответственный пост и почти наверняка вошел бы в состав нового кабинета. В школе он всегда без малейшего усилия шел впереди меня, это получалось как-то само собой.
Почти все школьные годы мы провели вместе в Сент-Ателстенском колледже в Восточном Кенсингтоне. Он поступил в колледж с теми же знаниями, что и я, а окончил его, значительно опередив меня, вызывая удивление своей блестящей эрудицией и талантливыми выступлениями, хотя я и сам, кажется, учился недурно. В школе я впервые услыхал об этой «двери в стене», о которой вторично мне довелось услышать всего за месяц до смерти Уоллеса.
Теперь я совершенно уверен, что, во всяком случае для него, эта «дверь в стене» была настоящей дверью в реальной стене и вела к вечным реальным ценностям.
Это вошло в его жизнь очень рано, когда он был еще ребенком пяти-шести лет.
Я помню, как он, очень серьезно и неторопливо размышляя вслух, приоткрыл мне свою тайну и, казалось, старался точно установить, когда именно это с ним произошло.
— Я увидел перед собой, — говорил он, — ползучий дикий виноград, ярко освещенный полуденным солнцем, темно-красный на фоне белой стены… Я внезапно его заметил, хотя и не помню, как это случилось… На чистом тротуаре, перед зеленой дверью лежали листья конского каштана. Понимаешь, желтые с зелеными прожилками, а не коричневые и не грязные: очевидно, они только что упали с дерева. Вероятно, это был октябрь. Я каждый год любуюсь как падают листья конского каштана, и хорошо знаю, когда это бывает… Если не ошибаюсь, мне было в то время пять лет и четыре месяца.
По словам Уоллеса, он был не по годам развитым ребенком: говорить научился необычайно рано, отличался рассудительностью и был, по мнению окружающих, «совсем как взрослый», поэтому пользовался такой свободой, какую большинство детей едва ли получает в возрасте семи-восьми лет. Мать Уоллеса умерла, когда ему было всего два года, и он остался под менее бдительным и не слитком строгим надзором гувернантки. Его отец — суровый, поглощенный своими делами адвокат — уделял сыну мало внимания, но возлагал на него большие надежды. Мне думается, что, несмотря на всю его одаренность, жизнь казалась мальчику серой и скучной. И вот однажды он отправился побродить.
Уоллес совсем забыл, как ему удалось улизнуть из дома и по каким улицам Восточного Кенсингтона он проходил. Все это безнадежно стерлось у него из памяти. Но белая стена и зеленая дверь вставали перед ним совершенно отчетливо.
Он ясно помнил, что при первом же взгляде на эту дверь испытал необъяснимое волнение, его влекло к ней, неудержимо захотелось открыть и войти.
Вместе с тем он смутно чувствовал, что с его стороны будет неразумно, а может быть, даже и дурно, если он поддастся этому влечению. Уоллес утверждал, что, как ни удивительно, он знал с самого начала, если только память его не обманывает, что дверь не заперта и он может, когда захочет, в нее войти.
Я так и вижу маленького мальчика, который стоит перед дверью в стене, то порываясь войти, то отходя в сторону.
Каким-то совершенно непостижимым образом он знал, что отец очень рассердится, если он войдет в эту дверь.
Уоллес со всеми подробностями рассказал, какие он пережил колебания. Он прошел мимо двери, потом засунул руки в карманы, по-мальчишески засвистел, с независимым видом зашагал вдоль стены и свернул за угол. Там он увидел несколько драных, грязных лавчонок, и особенно запомнились ему мастерские водопроводчика и обойщика; кругом валялись в беспорядке пыльные глиняные трубы, листы свинца, круглые краны, образчики обоев и жестянки с эмалевой краской.
Он стоял, делая вид, что рассматривает эти предметы, на самом же деле трепетно стремился к зеленой двери.
Герберт Уэллс «Дверь в стене»
Дверь в стене
The Door in the Wall
Другие названия: Калитка в стене; Зелёная дверь
Язык написания: английский
Когда Уоллес был ребенком, он случайно отыскал дверь, которая вела в странное место, где он увидел сад, дворцы, познакомился с хорошими людьми, пролистал часть книги о своей жизни, потом он ушёл оттуда. Несколько раз после этого он видел эту дверь вновь, но никак ему не удавалось зайти в неё.
Впервые опубликован в Лондонской газете «The Daily Chronicle» 14 июля 1906 года.
Издания на иностранных языках:
Ну вот, собственно говоря, и всё.
Да, в истории англоязычной фантастики немало блестящих рассказов. Есть заставляющая взгрустнуть умная сатирика Шекли, есть замечательные рассказы Брэдбери, есть трогательные полусказки Толкина. Изобретательность Азимова и Рассела, шокирующие миниатюры Брауна, неторопливость Саймака и Уиндема. Много всяких рассказов есть.
Но вот этот рассказ — это не просто столп, не просто классический образчик литературы. Это предвестник многих и многих рассказов в фантастике. Из этого рассказа растут корни «Автоматического тигра» и «Марки страны Эльдорадо». Он предвосхитил «Идеальную женщину», и даже, может быть, предвосхитил в чём-то прекрасные «Цветы для Элджернона». Недаром уже есть определённая традиция завершать этим рассказом составленные антологии.
Но для меня его прелесть не только в этом. Будучи безусловной классикой, этот рассказ ухитряется поднять классическую тему с непередаваемым оттенком нежности и грусти. Насколько трогателен и поэтичен этот рассказ, насколько щемящую ноту он создаёт. Неуловимое ощущение чего-то прекрасного, утончённого, грустного, контраст между реальностью и фантазией, и конечно, вездесущий скептицизм, плавно переходящий в игру воображения.
Каждый раз, когда я вспоминаю этот рассказ в связи с чем бы то ни было, у меня возникает ощущение, что я прикоснулся к невыразимой тайне бытия. Как у другого, не менее классического английского писателя:
И конечно, заключён в этом рассказе вечный вопрос фантастики.
Никто ведь не знает, какие двери способно открыть воображение.
Как много я отдал бы, чтобы хотя бы раз увидеть такую дверь. и открыть её.
Гениальный в своем роде рассказ. Впервые ставлю рассказу 10 и совершенно не жалею. Герберт Уэллс в данном рассказе затрагивает по моему мнению несколько тем, которые он хотел раскрыть.
— Первая тема. Что для человека важно в этой жизни. Да, неоспоримо, что каждый решает сам для себя, что важно для него в этой жизни. Но жизнь ведь у человека одна и её нужно прожить так, что бы не говорить уже в 40 лет, как Уолесс, что — «Я начинаю уставать от жизни, и все земные радости, какие выпадают мне на долю, кажутся мне ничтожными». А ведь данный человек, продвинулся в жизни очень далеко, получил хорошее образование в Оксфорде, практически получил должность министра. Но не в этом для него счастье, счастье в этой двери, а зелёная дверь на белой стене, в данном случае позиционируется Уэллсом как возможности, которые мы не смогли реализовать, даже когда очень хотели. Человек выбирает что важно для него, и порой забывает что он хочет сам. Уоллес всю свою жизнь искал эту дверь, он видел в ней своё спасение, волшебный сад манил его. И он нашел свою дверь. Просто гениальный абзац —
— Вторая тема которую мог затронуть Уэллс в данном рассказе, это тема рая. Человек хоть раз увидевший этот волшебный сад, стремится туда попасть всю оставшуюся жизнь.
— Третья тема, это тема того что, когда человек находится в детском возрасте, он более мечтателен, что он даже видит этот мир иначе чем взрослые, он стремится к сказке, а когда человек взрослеет, то в повседневной суете забывает о сказке. Посмотрите на сегодняшний людей, как они проживают свою жизнь?
Итог: Каждый поймет данный рассказ по-своему, кто возможно найдет для себя в нем то, чего я не упомянул здесь, даже скорее так и будет. Каждый увидит в зеленой двери что-то своё. Возможно даже что этот рассказ поможет поменять кому-то взгляды на жизнь, изменить жизненные ценности. Рассказ великолепен и гениален :appl:.
Данный рассказ замечателен тем, что доступен пониманию как и умудренных жизнью старцев, так и младых отроков. Отсутствие заумных рассуждений, кристально ясный язык изложения, но при этом подлинная философская глубина и многообразие подходов к истолкованию.
Возможно, этот рассказ многократно умнее и лучше своего создателя. Во всяком случае, когда Уэллс пускался именно что философствовать и рассуждать о будущем человечества, то, как правило, получались всяческие странные и пугающие проекты переделки человечества, позволяющие нынешним любителям конспирологии записывать старину Берти то в основоположники большевизма, то в предтечи фашизма, то в изобретатели теории «золотого миллиарда», то прямиком в члены Закулисного Мирового Правительства.
А в данном случае пером по бумаге водили не плоды учености(не слишком глубокой, надо признать) и не потуги осчастливить мир спасительным учением, а эмоции и вдохновение.
На мой взгляд, вышло совершенно гениальное истолкование сущности эскапизма. Не та чепуха, которую пишут в энциклопедических словарях, а именно: стремление личности уйти от действительности в мир иллюзий, фантазий; культивируется массовой культурой; формирует социальную пассивность и конформизм по отношению к существующему обществу.
Это как раз погрязшие в рутине бумажных дел и мелочной погоне за лишней пригоршней монет пассивные слуги стереотипов являются адептами конформизма по отношению к существующему обществу. Они не плохие по своей сути люди, они придают обществу устойчивость и стабильность, они бережно хранят традиции, они совершают массу полезных дел, они символизируют собой здравый смысл. Но они не видят дальше собственного носа и не чуют этим носом, откуда дует ветер перемен.
А у эскапистов есть калиточки и дверки в стенах, ведущие в мир иллюзий и фантазий. Кто-то уходит в калиточки и дверки, чтобы никогда не вернуться назад. А кто-то возвращается и приносит с собой философские системы(Эпикур, Диоген, Платон), мировые религии(первые буддисты и первые христиане уж точно были эскапистами, отринувшими ценности и нормы, основополагающие для окружавшего их здравомыслящего большинства), необычные научные идеи, восхитительные произведения литературы и искусства. Развитие цивилизации во многом обусловлено результатами странствий эскапистов, сумевших трансформировать свои иллюзии и фантазии в то, что меняет взгляды на мир у миллионов. Они отнюдь не безобидны всегда и всюду: попытки построить ту или иную тоталитарную систему были спровоцированы тоже эскапистами, решившими что все человечество должно немедленно уйти за стену, а несогласные или неспособные будут уничтожены.
Внутри каждого из нас ведут незримый окружающим диалог конформист и эскапист. Подозреваю, что трагедия главного героя «Двери в стене» состояла в том, что его внутрений конформист и внутренний эскапист оказались в патовом положении. Никто из них не мог подчинить себе другую часть личность окончательно, но и вступить между собой в диалог Уоллес-мечтатель и Уоллес-прагматик не могли, не умели, не хотели. Вот и ушел в итоге Уоллес в никуда. Ни в волшебный сад, ни в реальность серых улиц, а в никуда.
Удивительно красивый, тонкий и лиричный рассказ, который больше ждешь от какого-нибудь Рэя Бредбери, а не от Уэллса. Очень трогательная и умная история человека, который однажды, в детстве обнаружил дверь, ведущую в сказку и. так никогда больше и не смог попасть туда, заедаемый бытом, сиюминутной суетой и хлопотами. Великолепная сказка о мечте, которая так легко раскрывает свои двери перед детьми и мимо которой проходят взрослые, подчас даже не замечая ее.
Я обязательно буду перечитывать этот рассказ иногда, в моей библиотеке он занял место рядом с «Алыми парусами» и «Маленьким принцем» — то есть с теми книгами, которые дарят ощущение чуда.
Гениальный рассказ о Мечте, неожиданных возможностях, появляющихся там, где их не ждешь, и всегда в тот момент, когда «важные» обстоятельства «мешают» протянуть руку в направлении своей Мечты. Это история человека, предавшего свою Мечту, позволившего ежедневной посредственности занять главное место в своей жизни.
Концовка рассказа не менее гениальна. Читателю дана возможность решать самому, чем был этот рассказ о зеленой двери и волшебном саде. Каждый сам определит, что для него реально. Суть рассказа не в том, что будет после смерти, гораздо важнее то, какую жизнь человек проживет. Превратит ли человек свою жизнь в волшебный сад, или согласится с «реальностью» серых улиц?
Сразу замечу, что на фантлабе у этого рассказа минимум в 4 раза больше отзывов, чем у любого другого уэллсовского рассказа. Это о чем-то говорит? Несомненно. Это значит, что проблема, поднимаемая в нем, волнует очень многих. Это что-то очень близкое и интимное, беспокоившее и щемившее душу, и вот наконец выплеснувшееся наружу в такой лаконичной и яркой форме.
Наблюдается три(!) стороны медали.
Орел. Как часто мы превращаемся в придатки протекающей вокруг нас действительности. Становимся детальками социума, выплавленными дабы строго выполнять свою общественно полезную функцию. Да, мы заняты́е, деловые и очень важные люди. Но где потерялась наша мечта? Наша вера в чудо? А может быть всё что мы делаем каждый день — это не то, к чему мы стремились и чего хотели? Иногда нам кажется, что всё могло быть иначе. Или даже что и сейчас можно было бы всё изменить и начать жить по-настоящему.. но мы вновь отворачиваемся от этой двери в мечту.
Решка. Гимн стремлению, стойкости и самопожертвованию. Дверь в стене всегда появлялась именно в те моменты, когда главный герой действительно куда-то спешил. Возможно, это дверь в лодырничество, забИвание и уход от проблем. В том-то и дело, что взрослые люди не бегут от проблем (в идеале), а решают их. Конечно, каждый думает: «ой, что-то мне не хочется. а может забить на всё и уехать далеко-далеко. » Не все могут не поддаваться соблазну и не упасть в ритме повседневности и напряжения. По большому счету, мы все герои.
И наконец, Ребро. Дверь в стене — это дверь в своё сознание, в свою фантазию, возможно, в творчество. Так много скрыто в сознании возможностей, идей и миров. Даже в детстве мы чаще задумывались: откуда мы взялись, как движутся планеты, почему поднимается температура и т.д. Эта дверь — ребяческое любопытство самопознания. Иногда стоит минуту-другую задуматься над чем-то глобальным, сакральным — и сразу чувствуешь себя настоящим человеком.
Хочу предостеречь читателей данного рассказа от понимания его лишь со стороны Орла как единственно верной.
Лучшее и самое человечное произведение Герберта Уэллса. Такие двери в прекрасное и неведомое снятся по ночам, мерещатся в полусне, воспоминания о них не дают покоя — символ тоски по упущенным возможностям, ведь, кажется, было так близко.
«Важно — куда делаешь первый шаг» — так говорил герой второго плана в одном популярном фильме, обозначая тем самым проблему выбора, который будет определять всю последующую жизнь.
Человеку время от времени выпадают «жирные шансы», зачастую как (при)дорожный камень, использование которых может кардинально изменить всю последующую жизнь. На принятие выбора нужна определённая смелость, её-то большинства из нас не хватает. Использование или неиспользование этого шанса независимо от варианта в любом случае приведёт к сожалению о том что поступил не иначе.
Вот, рассказ на мой взгляд об этом: об упущенном шансе и горьком, даже горестном, сожалении о его упущении.
Размышления (вместо З.Ы.). ГГ конечно из приличной семьи и ничто не мешало ему в принципе занять высокое положение в обществе. Но пока писал в голову пришла мысль: о некотором фрейдизме, о нескомпенсированной энергии, пущенной на созидание карьеры. Ещё раз — это только размышления.
Затрагивает очень важную и интересную тему: следования за своей мечтой. В наше время большинство людей предпочитает загружать себя множеством ненужных дел, создавать привязанности к разным второстепенным вещам, ставить перед собой неправильные приоритеты.
Люди потеряли способность оставаться детьми в душе. А многие сознательно искореняют в себе эту детскую мечтательность, искренность и жизнелюбие, т.к. с этими качествами не продвинешься далеко по карьерной лестнице. Сейчас ценятся серьёзные, работящие сотрудники. ну что уж, скажем как есть — обыкновенные потребители.
И главный герой побывав в детстве в стране своих грёз, всё равно устремляется по этой «наклонной» дороге, забывая что для него действительно важно. Скорее всего это происходит из-за черезмерного гнета окружающих его людей, ведь даже родные не верят ему, и называют лгуном и фантазером, что никак не способствует развитию в нем желания снова там побывать и, тем более, делиться этим с кем-либо.
Вывод можно сделать такой: найдите свою «дверь в стене», и хорошенько исследовав там все, задайте себе вектор движения к своей мечте, будьте готовы к тому, что окружающие будут вас высмеивать и мешать вам, просто помните, что это ваша жизнь и только вам решать, что для вас важно и как этого достичь.
Страшно, потому что правда. Сколько раз каждый из нас вот так вот проходил мимо своей зеленой двери?
Так сложно увидеть, что есть что-то действительно ВАЖНОЕ за повседневными делами и проблемами. Что эта карьера, этот престиж, эти люди (подставьте сюда что-то свое) ничего не значат, если есть зеленая дверь, где тебя ждут.
Честно говоря, во мне этот рассказ вызвал совершенно другие мнения, не совпадающие с мнениями пользователей. Но ведь это нормально, правда?
Мне кажется, что рассказ более о том, что человек, найдя подобную «дверь» может в любой момент «забить» на проблемы, отложить все срочные дела и просто уйти туда, куда тянет и наслаждаться каждым мгновением. И не каждый человек сможет понять, что для него действительно важно. Идет разрыв между «хочу» и «надо», ведь ГГ находил дверь только тогда, когда был действительно занят или действительно куда-то спешил. И всё же он не бросал дела ради удовольствия а всё доводил до конца.
В итоге он стал уважаемым и успешным человеком.
И пусть в меня забросают тухлыми помидорами, если я не права, но я бы сотню раз подумала, прежде чем войти в такую «дверь». Кто его знает, насколько это затянет.
P.S.: сам рассказ написан очень интересно, читается легко и непринужденно. Понравилось 😉
elrond, 12 сентября 2009 г.
Это уникальный рассказ. Честно говоря, я почти не могу назвать других произведений в мировой литературе, где бы с такой художественной силой был показан дуализм повседневной обыденности и трансцендентной идеальной сверхреальности, а также весь трагизм положения человека, стремящегося вопреки разнообразным препятствиям достичь заветного мира мечты. Одним словом, настоящий гимн Прекрасному, попытка через эстетическое созерцание постичь тайну бытия. Похожие ощущения возникают у меня разве что при чтении Толкина и некоторых поэтов. Шедевр шедевров.
Щемящая метафора потерянного рая. Горькая и одновременно светлая, звонкая, хрустальная. Очень красивая вещь. Из тех, что читаешь в юности, и потом помнишь почти дословно всю жизнь.
Впервые прочитал этот рассказ в детстве, и, конечно, не запомнил автора. Годами мне снился сон, что я нашел эту чудесную дверцу. И каждый раз финал сна был разным. И только через много лет я, наконец, отыскал этот рассказ и не был разачарован. Великолепно!
Рассказ дверь в сад
Саки (Гектор Хью Манро)
— Тетя сейчас придет, мистер Натл, — сказала весьма самоуверенного вида юная особа лет пятнадцати.
— А пока придется уж вам поскучать в моем обществе.
Фрэмтон Натл попытался сказать, что положено, с таким расчетом, чтобы польстить наличной племяннице, однако же не обидеть и маячущую на горизонте тетку. Про себя же он лишний раз усомнился в том, что визиты к совершенно незнакомым людям действительно помогут ему подлечить нервы, с каковой целью он и прибыл в эти места.
— Знаю я, что из этого выйдет, — сказала его сестра, когда он сообщил ей о своем намерении удалиться в деревенскую глушь. — Зароешься там, ни с одной живой душой словом не перекинешься, и от скуки нервы твои окончательно сдадут. Давай-ка я снабжу тебя рекомендательными письмами ко всем, кого я в тех краях знаю. Среди них, помнится, были вполне приятные люди.
Фрэмтон спросил себя, входит ли в эту категорию миссис Сэплтон, та дама, к которой он сейчас явился с одним из своих писем.
— У вас здесь много знакомых? — спросила племянница, видимо, решив, что молчаливое общение длилось достаточно долго.
— Почти никого, — отвечал Фрэмтон. — Моя сестра года четыре назад гостила здесь, у священника, и дала мне письма кое к кому из здешних жителей. В последней фразе явственно прозвучало сожаление.
— Значит, про мою тетю вы, в сущности, ничего не знаете? — продолжала самоуверенная юная особа.
— Только ее имя и адрес, — признался гость.
Он вспомнил, что даже не знает, замужем миссис Сэплтон или вдова. По каким-то неуловимым признакам в доме ощущалось присутствие мужского начала.
— Ее страшная трагедия произошла три года назад, — сказала девочка, наверно, уже после того как ваша сестра здесь гостила.
— Трагедия? — изумился Фрэмтон, этот мирный уголок как-то не вязался с трагедиями.
— Вас, может быть, удивляет, почему мы в октябре держим эту дверь настежь открытой, — сказала племянница, указыкая на высокую стеклянную дверь, выходящую на лужайку.
— Нет, отчего же, октябрь нынче теплый, — сказал Фрэмтон, — но какое отношение это имеет к трагедии?