Противоречие и конфликт в чем разница
Противоречие или все-таки конфликт?
Фил Логгер
Отклик на статью Геннадия Иванова «Противоречия».
Вопрос о противоречиях активно обсуждался на форуме «Методолога».
Моя позиция по этому вопросу не претерпела сильных изменений, только укрепилась и уточнилась. Позиция заключается в следующем:
1. Конфликт – это (в дословном переводе) столкновение.
2. Конфликт – явление объективное, существующее независимо от нашего о нем мнения.
3. Элементарное столкновение (конфликт) предполагает наличие двух объектов и воздействия.
4. В элементарном конфликте всегда один из участников активен, второй пассивен, поэтому элементарный конфликт не симметричен.
5. Противоречие – это два взаимоисключающих требования, предъявленные одному явлению.
6. Противоречие предполагает наличие субъектов, предъявляющих требования, поэтому противоречие – явление субъективное, зависящее от мнения предъявителей.
7. Противоречие предполагает наличие одного объекта(явления) и двух требований, предъявленных к нему.
8. Противоречие симметрично, поскольку все равно, в каком порядке предъявляются требования.
Таким образом, имеем три критерия отличия конфликта от противоречия.
1. Конфликт объективен, противоречие субъективно.
2. В структуре конфликта два объекта, а в структуре противоречия – один.
3. Противоречие симметрично, конфликт не симметричен.
Имея в арсенале такой набор «измерительных инструментов» можно без особого труда назвать вещи своими именами.
Теперь рассмотрим примеры, приведенные Г.Ивановым в качестве иллюстраций противоречий.
Семена некоторых растений, таких как яблони, сливы, груши и т.п. крупные и тяжелые, поэтому они не могут уноситься ветром на новые жизненные пространства. Для переноса таких семян природа выбрала животных. Но при этом возникло противоречие – семена должны быть съеденными, чтобы переместиться на новое место и не должны быть съеденными, чтобы оставаться живыми»
« Пример №2 Памятник комару
… Стада оленей перемещаются по тундре только под натиском комаров. Весной и летом олени уходят от комаров на север, а осенью возвращаются назад в более южные районы. Постоянно перемещаясь по
столкновение объектов или процессов, а не требований». Имеется два объекта и направленное, не симметричное воздействие. Явление объективное. Это конфликт типа –«хозяин-паразит».
«Пример №3 Волк и заяц
Всем известны противоречивые отношения между зайцами и волками. Волки съедают зайцев, поэтому они убегают от волков. Однако волки могут догнать и съесть только больного или слаборазвитого зайца. Этим самым они не дают распространяться заразным болезням среди большого семейства зайцев и пресекают возможность продолжения рода от слабых или плохо развитых зайцев»
Опять имеем два объекта и отсутствие симметрии – налицо конфликт типа «хищник-жертва», а не противоречие. Кстати и сам Г. Иванов, это утверждает:
«И здесь мы видим, что две различные системы, конфликтуя между собой, остаются едиными и это дает им возможность удовлетворять свои основные потребности – оставаться живыми, здоровыми и развивать свою популяцию».
Это говорит о том, что Г.Иванов не отличает конфликта от противоречия.
«Пример №4 Иммунная система человека
В организме человека всегда присутствуют болезнетворные бактерии, но их рост и размножение сдерживается иммунной системой.
Как только по каким-то причинам, иммунная система человека ослабевает, болезнетворные микробы начинают стремительно размножаться и захватывают весь организм. Чтобы этого не случилось, иммунная система всегда должна быть готовой к действиям и потому должна постоянно развиваться и совершенствоваться».
«Пример №5 Микроб язвы желудка
Австралийские ученые сделали открытие, за которое в 2005 году им была присуждена Нобелевская премия. Они выявили, что причиной язвы желудка и двенадцатиперстной кишки является бактерия Helicobacter pylori, которая повсеместно находится в желудках всех людей. Как только защитные силы желудка ослабевают, микроб начинает свою разрушительную деятельность. Только благодаря этому микробу наш желудок всегда находится в состоянии «боевой готовности» и сохраняет свою работоспособность».
«Пример №6 Головной мозг
Психическая деятельность человека так же характеризуется противоположными процессами возбуждения и торможения, происходящие в головном мозге. По равенству этих процессов определяется психическое здоровье человека»
А это действительно противоречие. Объект один, а требования два – возбуждение и торможение.
«Пример №7 Оппозиция в правительстве.
В этом примере описан конфликт.
В остальных примерах «противоречий» приведенных в первой части предлагаю читателям разобраться самостоятельно, используя критерии отличия, приведенные выше.
Во второй части автор вводит понятие объективного и субъективного противоречия. Объективное противоречие – это оксюморон– объективная субъективность, а субъективное противоречие – это тавтология – субъективная субъективность.
Далее мы встречаем логическое противоречие в рассуждениях Г.Иванова. Одно и то же явление – падение камня в воздушной среде, он называет сначала конфликтом, а потом противоречием:
«…Потому, что две системы – камень и воздух вступили в конфликт с последующим его разрешением».
«…В результате разрешения возникших объективных (!) противоречий, прямолинейное движение камня заменилось на зигзагообразное или спиралевидное».
Это логическое противоречие возникло в результате того, что в ТРИЗ не разведены понятия «конфликт» и «противоречие». Иванов в этом отношении просто копирует Г.С.Альтшуллера, который в книге «Найти идею» Новосибирск.Издательство «Наука» Сибирское отделение 1986 год. Стр. 189 утверждает :
« Шаг 1.3. Составить графические схемы ТП1 и ТП2. (рисуются две схемы технического противоречия)
Шаг 1.4. Выбрать из двух схем конфликта ту, которая обеспечивает наилучшее осуществление главного производственного процесса….
…8* Выбирая одну из двух схем конфликта, мы выбираем и одно из двух противоположных состояний инструмента……
(на стр. 190) : АРИЗ требует обострения, а не сглаживания конфликта»
В процессе одного рассуждения одно и то же явление (ТП1) Генрих Саулович несколько раз называет то конфликтом, то противоречием.
Далее, комментируя эффект Бернара, Г.Иванов утверждает:
« При этом возникает противоречие – два потока должны идти навстречу друг другу – горячее масло вверх, а холодное вниз».
Если имеем два объекта (потока) и воздействие одного на другой – это конфликт, а не противоречие.
В конце концов, наделав кучу однотипных логических ошибок, связанных с тем, что в ТРИЗ понятия «конфликт» и «противоречие» являются синонимами Г.Иванов делает обобщение:
«Все известные алгоритмы решения изобретательских задач (АРИЗ), созданные как основоположником ТРИЗ – Генрихом Сауловичем Альтшуллером, так и его последователями, преследуют одну и ту же цель – перевести субъективные противоречия, составленные человеком, в объективные противоречия, которые реально существуют в природе».
Мысль в общем правильная, только понятия использованы не совсем подходящие. На самом деле все АРЗИы преследуют такую цель:
1. Разложить сложный конфликт на элементарные.
2. Из элементарных конфликтов выбрать ключевой, от которого зависит ГПП.
3. К одному из участников конфликта или к воздействию предъявить противоположные требования (построить ФП).
4. Разрешить ФП с помощью ВПР.
Надеюсь на то, что имея в своем арсенале определения конфликта и противоречия и три критерия их отличия ТРИЗовцы будут делать меньше ошибок при употреблении этих фундаментальных понятий и ТРИЗ будет больше похожа на науку.
В тексте сохранены авторская орфография и пунктуация.
Определение конфликта. Конфликт и противоречие, конфликт и различие
И действительно, большая часть определений предполагает противоречивость мотивов, целей, установок и т.д. сторон конфликта. Тогда как, вполне достаточно, чтобы эти мотивы, цели и установки лишь выглядели таковыми. Объективно же они могут отнюдь не исключать друг друга, а иногда и вообще находиться в разных плоскостях. Так Корнелиус и Фейр приводят пример, в котором две подруги захотели взять апельсин, который оказался последним на данной вечеринке. Однако, хозяйка дома, выяснив, что одна из них хотела апельсинового сока, а другая сделать цукаты из кожуры, легко помирила спорщиц, даже не прибегая к компромиссному делению апельсина пополам.
На этом примере мы видим, что на верхнем (субъективном) уровне потребности были абсолютно противоположны забрать апельсин (выигрыш) за счет лишения его другой стороны (проигрыш). На более глубоком (объективном) уровне потребности были не противоречивы, а лишь различны и не мешали друг другу.
Конечно, отнюдь не все конфликты могут быть разрешены столь виртуозно, но наличие этих уровней (даже в случае их совпадения) в каждом конфликте обязательно. Поэтому мы будем говорить о противоречии, несовместимости притязаний сторон как достаточном условии конфликта, но рассматривать станем и более глубинный уровень интересов, которые могут иметь иное соотношение.
Отсюда определение, которым мы будем пользоваться и которое в литературе тоже присутствует, хотя и в менее частом употреблении (см., например, С.М. Емельянова, Дж. Рубина): конфликт развитие взаимодействия оппонентов по поводу различия их интересов и позиций.
Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет
Глава 9 ПРОТИВОРЕЧИЕ И КОНФЛИКТ
1 К таким формулировкам постоянно побуждали исследования отдельных случаев. См., напр.: Sutton F. X. et al. The American Businnes Creed. Cambridge Mass., 1956, особенно p. 263 ff.; Merton R. K. Priorities in Scientific Discovery: A Chapter in the Sociology of Science // American Sociological Review 22 (1957). P. 635—659; Clark B. R. The Open Door College: A Case Study. New York, 1960. См., напр., принципиальные высказывания (часто понапрасну обращенные против структурного функционализма): Sjoberg G. Contradictory Functional Requirements and Social Systems // The Journal of Conflict Resolution 4 (1960). P. 198—208; Bertrand A. L. The Stress/Strain Element of Social Systems: A Micro Theory of Conflict and Change // Social Forces 42 ( 1963). P. 1—9.
Парсонс занимал по этому вопросу особую позицию. Он полагал, что аналитическая теория должна полностью разлагать функциональные противоречия на структурные дифференциации (что эксплицитно вытекает из дискуссии 21 апреля 1961 г.). Пожалуй, в основном данная позиция вызвала много неуместной критики.
2 Будь это противоречием, социология могла бы констатировать, что экономика в тенденции затушевывает свои противоречия, внушая покупателям, что они могут «сэкономить» деньги на удачных покупках. Однако есть ли это противоречие? И есть ли это структурное противоречие?
что высшая суверенная власть, дана властителю не для произвола? Если в XVII в. это рассматривалось как противоречие, и был создан соответствующий понятийный материал, то оставалось ли это противоречием и в 1800 г.? Есть ли вообще общие критерии для определения того, является что-то противоречием или нет? Или это тоже полностью зависит от системы, создающей противоречия (чем бы они ни были), чтобы обеспечить образование структур?
Противоречия обычно считаются логическими ошибками, нарушениями правил логики, которых следует избегать. Над научными данными следует работать до тех пор, пока в них не останется никаких противоречий. Для контроля изобрели логику, от-дифференцированную ради данной функции, так что она способна совершенствоваться как система контроля. Это совершается в контексте «науки». Ему соответствует представление о том, что познаваемая действительность должна полагаться «непротиворечивой». Если бы предметный мир, со своей стороны, был противоречив в смысле логики, то в его отношении были бы возможны любые высказывания и, таким образом, какое-либо познание было бы невозможно. Соответственно в самой действительности нет никаких «проблем». Проблемы есть непроясненные отношения между знанием и незнанием, и их можно решать, если вообще можно, лишь путем изменений в этом отношении.
Такое кредо с его стороны теперь можно снова рассмотреть глазами наблюдателя и тогда установить, что если есть предметы, содержащие противоречия, то они тем самым исключаются из области возможного познания. Они не подвержены ни позитивной, ни не-
3 Заслуживает внимания: Sjoberg G., Cain L. D. Negative Values, Cuontersystem Models, and the Analysis of Social Systems // Institutions and Social Exchange: The Sociologies of Talcott Parsons and George C. Homans / Ed. H. Turk, R. L. Simpson. Indianapolis, 1971. P. 212—229. Далее см. прежде всего: Wilden A. System and Structure: Essays in Communication and Exchange. 2 ed. London, 1980; Elster J. Logik und Gesellschaft: Widersprüche und mögliche Welten. Frankfurt, 1981; Barel Y. Le paradoxe et le système: Essai sur le fantastique social. Grenoble, 1979.
ком случае, в теории социального. Если сама социальная жизнь не работает логически чисто, то и теорию социального невозможно сформулировать логически непротиворечиво. Мы даже еще не знаем, знаем ли мы вообще, что такое противоречие и чему оно служит. Поэтому с помощью уже разработанных фрагментов теории социальных систем прежде всего следует выяснить, можно ли и в каком смысле можно вообще говорить, что область социального содержит противоречия.
Первое краткое рассуждение основывается на различении аутопойетической репродукции и наблюдения. Мы знаем, что тем самым имеется в виду не какое-то исключающее отношение, а лишь различные операции, которые могут быть скомбинированы. Аутопойетические системы могут наблюдать другие системы и самих себя. Их аутопойесис есть их саморепродукция, их наблюдение ориентировано на различие и оперирует с помощью обозначений. Так, коммуникативная система репродуцируется посредством того, что коммуникация запускает коммуникацию. При этом наблюдение играет определенную роль в зависимости от того, в какой степени коммуникация (или иное действие) считается действием, а именно относится к тому, а не иному действующему.
Различение аутопойесиса и (само-)наблюдения оправдано проблемой, которой мы здесь занимаемся. Противоречия обладают совершенно разными функциями в зависимости от того, идет речь об аутопойетических операциях или о наблюдениях. В контексте аутопойетических операций (которые должны постоянно продолжаться, если наблюдение вообще должно быть возможно) противоречия образуют определенную форму, находящую операции присоединения. На противоречие реагируют иначе, чем на обстоятельство, воспринимаемое не как противоречие, но реагируют. Даже буриданов осел выживет, если поймет, что не способен принять решение; тогда он именно поэтому примет решение! Однако для наблюдателя ситуация выглядит иначе. Для него и только для него противоречие означает неразрешимость. Он не может продолжать наблюдение (но, невзирая на это, может жить дальше), так как не может заполнять различение взаимоисключающими обозначениями. Наблюдение стопорится противоречием, что еще больше справедливо для наблюдения наблюдения. Однако именно это может быть достаточным основанием что-либо предпринять.
Было бы грубой реификацией сводить данное обстоятельство к различию жизни и науки (или чему-то подобному). Различие аутопойесиса и наблюдения — это весьма элементарное различие, причем оба имеют место во всех аутопойетических системах, даже в тех, которые, как например наука, специализируются на наблюдении и основанном на нем прогнозировании и объяснении. Соответственно, во всех самореферентных системах имеется двойственная функция противоречий: блокировка и запуск — приостановка наблюдения, наталкивающегося на противоречие, и запуск операций присоединения, которые связаны именно с этим, именно поэтому осмыслены. Таким образом, напрашивается заключение, что противоречие есть семантическая форма, координирующая аутопойесис и наблюдение, опосредующая оба вида операций. Она разделяет и связывает их тем, что исключение операций, присоединяющихся к наблюдению, одновременно означает включение таких, которые тогда еще специально принимаются в расчет.
Отсюда нельзя вернуться к «диалектической» функции противоречий, но ее можно заменить перспективами теории эволюции. Эволюция предполагает саморепродукцию и наблюдение. Она осуществляется путем отклоняющейся саморепродукции. Таким образом, она не может быть каким-либо выводом из наблюдения. Она не есть какой-то логический процесс. Эволюция допускает, что наблюдение потерпит крах (причем такой, который подконтролен самой наблюдающей системе), но сама продолжится. Эволюция идет через неразрешимости. Она использует возможности, выделяющиеся посредством неразрешимостей в качестве возможностей морфогенеза.
Если в этом заключается первый точный эскиз функции противоречий, то что тогда считать противоречием? Какой смысловой материал входит в эту функцию? Идет речь о логических константах или же о семантических артефактах, которым по потребности можно придать форму противоречия, чтобы наполнить эти функции?
Можно считать выясненным, что под «противоречием», которое имеется в виду в логике, подразумеваются не просто противоположности интересов, т. е. не просто то, что продавец хотел бы продать подороже, а покупатель — купить подешевле. Поэтому и противоположность «капитала» и «труда» тоже не есть противоречие. Конкуренция — тоже не противоречие; никакой логик не обязан исклю-
чать суждения о том, что А и В стремятся к одному и тому же благу. Однако о чем тогда идет речь в тезисе «о противоречии, имманентном предметам»?
Тогда можно не придавать этому онтологического выражения в форме различия видимости и бытия, либо теории познания как инструменте прощупывания реальности — но это уже довольно рискованные интерпретации. Прежде всего форма и функция противоречия состоят в репрезентации чистой самореференции и в необхо-
5 Мы исходим здесь из анализа событийного характера элементов и базальной самореференции. Ср.: гл. 8, III и гл. 11, III.
6 С системно-теоретической точки зрения это относится к общему понятию обусловливания (гл. 1, II, пункт 5), со структурно-теоретической точки зрения — к определению структур и соответственно ожиданий в качестве ограничений (гл. 7, V). «Управление» данным процессом развертывания через обусловливание должно, конечно, быть связано с исходным смыслом. В этом смысле оно предполагает «релевантность» — так можно было бы функционально определить это понятие. Релевантность обеспечивает присоединимость обусловливаний, является, так сказать, феноменологическим панданом способности присоединения.
отсюда. Они обеспечивают достойную связь с психиатрическими исследованиями, но при этом упускают ряд проблем, которые следовало бы решить еще в логике коммуникации.
Учитывая существующие неясности, было бы и неприемлемо для социологии подменять различие психической и социальной системы различием парадоксальной (обременяющей психику) и открытой коммуникации, обнаруживающей конфликты. Это предпочитают прежде всего терапевтические практики. Однако с точки зрения социологии открытый конфликт и психическая деструкция являются, скорее, второстепенными явлениями, впрочем, отнюдь не исключающими друг друга. Удовлетворительная теория возможна лишь после уточненного анализа проблемы противоречивой коммуникации.
Противоречия артикулируют самореференцию, и, таким образом, они есть ее специфические формы. Их функция заключается в сохранении, даже в выделении единства формы смысловой связи; не в усилении, а, наоборот, в ликвидации надежности ожиданий, обычно связанной с этим. Противоречия дестабилизируют систему, что видно по ненадежности ожиданий. Ожидание двух направлений приводится к несовместимости; и непонятно, какое из них сбудется. Неясно, удастся обеспечить ожидаемый сбыт по определенной цене или нет; поймают в пьяном виде за рулем или нет; победит на выборах своя партия или нет — и все это в конечном итоге потому, что здесь затронуты противоречивые ожидания.
Однако следует остерегаться распространенной ошибки, состоящей в том, что дестабилизация как таковая уже дисфункциональна. Комплексные системы, чтобы все время реагировать на себя и свой окружающий мир, нуждаются, скорее, в высокой степени нестабильности и должны непрерывно воспроизводить ее — например, в форме постоянно меняющихся цен; в форме права, которое можно ставить под сомнение и даже менять; в форме браков, которые всегда можно расторгнуть. В таком случае нельзя полагать, что все остается как есть, а необходимо все время создавать новую надежность ожиданий, т. е. проверять происходящее на предмет информации по поддержке или изменению структур ожиданий. Проезжая мимо автозаправок, почти автоматически смотрят на щиты с ценами; точно так же ненадежен и авторитет правительства — в газетах пишут о колебаниях его популярности, и лишь одно несомненно:
в смысловых системах не имеет какой-либо реальности, а именно какого-либо значения и, тем более, какой-то сторожевой функции.
При исключении этих двух тезисов — о чисто структурном противоречии и о невозможности противоречивых событий — проступает смысл и цель тезиса о том, что противоречие есть артикуляция самореференции. Противоречия осуществляются лишь во взаимодействии структуры и события. Они предполагают структурное опосредование самореференции события. Лишь благодаря переадресации их смысла через иное структурированное событие, событие может стать противоречивым. В неструктурированных условиях было бы невозможно ни контрадикторное противоречие, ни ирония, ни парадоксализация, ни коммуникация о намерении с учетом встречных сообщений о сомнениях именно в этом намерении. Все формы противоречивой коммуникации идут через смысл, специально выбранный для этого, и данный выбор ориентируется на структурный отбор социальной системы.
29 Наверное, не нужно постоянно повторять, что это предполагает окружающий мир системы.
30 Разумеется, по этой причине логики стремятся исключать противоречия — они знают, что мир не может существовать как нечто произвольное.
31 В этом также состоит основание проводить осмысленное различие между стабильностью структуры и репродукции. Представители концепции аутопойесиса аналогичном образом проводят различие между «структурой» и (круговой) «организацией». Ср. выше, прим. 23. «Организация» есть форма репродуктивного единства системы, есть система как единство; ее прекращение было бы распадом системы. От этого следует отличать структурные формы, обеспечивающие определенный тип системы, т. е. канализирующие репродукцию в определенный тип; они могут, например, в отличие от собственно аутопойетической организации, быть более или менее важными для наблюдателя и понимаемы им более или менее абстрактно.
начинают казаться противоречивыми, что настораживает. Но аутопойесис системы все-таки не прерывается. Он продолжается. Данная предварительная формулировка является заслугой гегелевской концепции «диалектики».
Таким образом, противоречие сигнализирует, что контакт может прерваться, — вот в чем его функция. Социальная система может прекратиться. В таком случае на действие уже не последовало бы действия. Однако сам сигнал дается в условном наклонении, а для всей общественной системы — даже как нечто нереальное. Сам сигнал лишь предупреждает, лишь мигает, он является лишь событием — и поэтому вызывает соответствующее действие.
Для некоторого прояснения абстрактного и непривычного понятия социальных иммунных приспособлений нужно включить в данную главу раздел, скомпонованный с учетом социальной системы общества. Следовательно, из всей сферы социальной иммунологии рассматривается только одна вырезка. Тезис, который нужно здесь представить, гласит: система права служит иммунной системой общественной организации. Тем самым не утверждается, что право может быть понято лишь на основе данной функции. Оно создает также (и главным образом) надежность поведенческих ожиданий, не подразумеваемых само собой. Однако данная функция генерализации ожиданий из-за рискованных поведенческих ожиданий, по-видимому, связана с иммунной системой общества. Надежность, обеспеченная правом (не фактически достижимых состояний, а, пожалуй, своего ожидаемого), основывается именно на том, что коммуницирование ожиданий продолжает функционировать и в случае противоречия, пусть даже со сдвигом по отношению к нормальному способу коммуникации, с другими параметрами присоединения.
Эта связь права и иммунной системы видна отчетливее, если учесть, что право создается в предвосхищении возможных конфлик-
32 Сюда можно добавить все споры о социальной инженерии, о засилье права и др. Ср. также: Luhmann N. Die Einheit des Rechts // Rechtstheorie 14 (1983). S. 129—154.
33 Пожалуй, нет необходимости специально подчеркивать, что схема правомерно/неправомерно не обозначает какой-то границы системы, — это означало бы, что всякое законное действие входит в систему права, а в ее окружающем мире нет никаких законных действий, что vice versa (обратно, наоборот (лат.).— Прим. отв. ред.)верно и для неправовых действий.
В развитых обществах данная схема правого/неправого дополняется вторичной кодировкой разрешено/запрещено. Это также служит увеличению количества противоречий и точному управлению иммунными событиями — действия могут противоречить разрешению или запрету: разрешению, если они препятствуют разрешенной деятельности, и запрету — если, несмотря на это, они совершаются. В таком случае противоречие делает очевидным, что есть нарушение, подлежащее устранению. Выгоды, связанные с двойным кодированием, заключаются в технике уточнения и в облегчении изменений в иммунной системе. Благодаря двойному кодированию право можно отделить от морали и отдать его собственному управлению — можно запретить что-либо разрешать или запрещать, и наоборот. Тем самым широкая область морально нейтральных способов поведения подпадает под действие иммунной системы.
Функция права не есть забота о том, чтобы происходило как можно больше законных действий и как можно меньше незаконных. Это было бы просто, следовало бы лишь все разрешить. Нет также и речи о том (как думали представители естественного права), чтобы
34 Ср.: Luhmann N. Konflikt und Recht, а. а. О.
реализовать естественный порядок вопреки свободной, развращенчной человеческой воле. Тем не менее различие правомерного и неправомерного вводится не произвольно. Проблема заключается не в альтернативе признания естественно-связующего минимума порядка и полной произвольности. Условия использования схемы правого/неправого и отношение системы права к окружающему миру намного комплекснее, чем позволяют предположить эти слишком простые варианты теории. Право должно выполнять функцию иммунной системы и предназначено этому. Поэтому система права автономна в использовании своей схемы правого/неправого. Однако с помощью данной схемы она должна, насколько это возможно, защищать аутопойесис коммуникативной системы общества от множества помех, которые эта система производит сама по себе. Система права должна предупреждать общество путем производства своих ненадежностей и нестабильностей и при этом, конечно, не может действовать «ошибочно», не может находиться вне ожидаемых проблем.
Абстрактный тезис, постулируемый иммунной системой, оставляет открытым вопрос о том, для каких проблем нужна эта система, — фокусирование на обществе и праве не дает ответа. Давайте вновь вернемся на уровень общей теории социальных систем, чтобы заняться вопросом о том, в каких связях социальные системы используют иммунную логику своих противоречий. Однако в такой форме вопрос стоит, наверное, слишком обще. Абстрактно говоря, он относится ко всеобщей истории и любым социальным системам. Логическая форма противоречия проста по сравнению с необозримым количеством поводов активации потенциала противоречивой коммуникации. Поэтому мы рассмотрим лишь несколько позиций, между которыми следует допустить исторические взаимозависимости.
Можно считать, что увеличение возможностей коммуникации увеличивает и вероятность конфликтов. Язык создает возможность отрицания и сокрытия конфликта ложью, обманом, ложными символами. Письменность и книгопечатанье исключают подавление конфликта, типичное для систем интеракции. В связи с этим дифференциация и спецификация символически генерализованных средств коммуникации настолько завышает требование приема коммуникации, что не будь встречных мер со стороны этих средств, ве-
Эти разные формы обеспечения особых мотивов и нормализации конфликтов могут иметь место лишь в случае высокой дифференциации системы. Научные контроверзы не ведут к экономическим убыткам, а собственность и деньги не улучшают шансы в политическом конфликте. Примеры показывают, что эти препятствия не могут исключить все помехи и особенно ненадежны на уровне отдельных случаев и конфликтного поведения в интеракции. Однако на уровне дифференцированной системы общества это как раз не требует коллективных эффектов. Интерференции будут лишь ослаблять функциональную способность систем (т. е. в наших примерах — скорость и масштаб научного прогресса или соответственно демократизацию политики) и тем самым препятствовать переходу к иной форме дифференциации общества.
35 «Правовое государство» с такой точки зрения означает, что власть имущий может использовать власть лишь для осуществления законных решений, но не для сохранения или воспроизводства самой власти.
вращается в конфликт. Конкуренция лишь усиливает восприятие противоречий в каждой позиции тем, что воззрения и намерения других выражает как провоцирование своих, и наоборот. Это предполагает как средство операционализации семантику единства для связи разного в конкуренцию. Однако семантика единства появляется в поле зрения лишь тогда, когда того требует функция усиления противоречий. Действительным единством является единство аутопойетической репродукции системы и иммунизация репродукции ради ее непрекращения. Ни конкуренция, ни аутопойесис существовать не обязаны. Однако иммунная система может развивать, по крайней мере, формы, в которых единство системы продолжается как саморепродукция, и это даже в том случае, если будущее и конкуренты, польза и консенсус остаются коммуникативно недостижимыми.
Такие важные в XVIII и XIX вв. понятия общественного порядка, как польза, издержки и конкуренция, сегодня часто ретроспективно клеймят как проявление гипертрофированного индивидуалистического либерализма. Во всяком случае, их можно релятивизировать с точки зрения переоценки экономических аспектов общественной жизни. Однако эти понятия послужили и расширению иммунной системы общества и ее распространению с права на экономику (либо на социальные отношения аналогичного устройства). С такой точки зрения этот путь учит, что рост комплексности общественной системы должен иметь следствия и для иммунной системы общества; соответственно должна расти чувствительность к помехам. Если эти формы встраивания чувствительности к помехам в индивидуальное действие сегодня критикуют, то критиков следовало бы побеспокоить вопросом о том, как, по их мнению, можно повысить иммунитет. Можно лишь догадываться, что за этим стоит безмерная и слепая вера в бюрократию. Однако именно бюрократия, как известно, есть система с низкой чувствительностью к помехам.
Противоречия, полагаем мы, есть синтезы, конституированные в самой системе, есть обобщения моментов смысла с точки зрения их несовместимости. Конечно, синтез противоречий не может быть произвольным, но и не имеет жесткой онтологической детерминации; он связан и с иной конститутивной деятельностью системы. Например, пространство конституируется из того, что две разные вещи не могут в одно и то же время занимать одно и то же
55 Отношение социальных систем к конституции пространства нуждается в связи с данной концепцией противоречия в уточнении. С одной стороны, социальным системам всегда уже предшествует реальная противоположность других систем, в том числе пространственный аутопойесис жизни (точно так же, как им предзадана необратимость времени). С другой стороны, их вклад состоит в представлении пространства как избежания противоречий, организованного в виде мест пространства. В связи с этим работа с противоречиями может быть декомпонирована — например, как четкая граница, по отношению к которой все находится либо с одной, либо с другой стороны и ничего нет одновременно с обеих сторон; или как расстояние между крайними точками, определяющее, что такое «ближе» и «дальше» для всего остального и устанавливающее при этом взаимоисключающие значения измерений (см. различие «отрезков» и «шкал» в: Ogden С. К. Opposition, 1932; переиздано: Bloomington 1967. Р. 58 ff.). Однако прежде всего пространство выступает, по-видимому, основной моделью развития логики. Логике обучаются по пространству. Точно так же, как исключается постройка дома там, где он уже есть, не следует мыслить один дом с качествами другого. По мере расширения логики на непространственные отношения растут степени свободы и осуществления контроля в фиксации противоречий.
56 Ср. выше, раздел VI о времени как множителе противоречий.
Умножение противоречий можно считать если не рациональным, то все-таки функциональным, учитывая их сторожевую функцию в иммунной системе общества. Отсюда сразу же следует вопрос о том (и лишь после ответа на него мы можем говорить о рациональности), что же происходит по сигналу тревоги. Тревога не обязательно означает сразу à l’arme*, но, спрашивается: что именно? Рациональные техники решений ведут, с учетом противоречий в оценках, не очень далеко. Так же и замены логического устранения противоречий — герменевтические прояснения смысла или дискурса об обоснованиях — помогают мало, если есть у всех, кто борется за что-либо в противоречии с иным, например за или против атомной энергии. Если принять, что нам нужно так много противоречий, потому что только так наше общество может предостеречь себя (в данном случае это означает совокупность социальных систем) от последствий своей же деятельности, то социологический анализ должен бы объяснить, что можно поделать с этими противоречиями; или как и при каких обстоятельствах они, вероятно, будут поддерживаться. Это ведет нас к проблемам теории конфликта.
VIII
58 См. некоторые ссылки в: Coser L. A. Theorie sozialer Konflikte. Neuwied 1965; переиздано: 1972. S. 13 ff.
59 «Всякая деятельность есть столкновение атомов или мыслей, и ученый не должен попусту тратить время на разговоры с теми, кто пытается устранить борьбу из дел человеческих», — говорится, например, в: Giddings F. H. The Principles of Sociology. New York, 1896. P. 100. — К сожалению, здесь явно отодвигаются в сторону и заботы о большей понятийной точности, чем «трата времени».
60 Davis J., Barnes H. E. An Introduction to Sociology (1927). 2 ed. Boston, 1931. P. 440.
** Универсальность конфликта (англ.).— Прим. отв. ред.
возникают признаки общественной значимости, выходящей за рамки интеракции, то повышается вероятность того, что конфликт распространится, углубится, станет бесконечным. Так, если в тематике конфликтов м