Признание недействительным прекращение существования или упразднение чего либо сканворд
Последствия и условия признания договора недействительным
Основания оспоримости договора и ничтожности сделки
В Гражданском кодексе перечислены причины признания договора недействительным. Оспорить его можно в следующих случаях:
Ничтожность не требует установления этого обстоятельства судом. Основания признания договора ничтожным с момента его заключения — это совершение сделки:
Процедура
Право на признание сделки недействительной ГК РФ предоставляет только суду, который выносит соответствующее решение по заявлению пострадавшей стороны или иных заинтересованных лиц. В зависимости от подведомственности, такие дела рассматриваются судами общей юрисдикции либо арбитражным судом. Требование о признании недействительной ничтожной сделки также может быть предъявлено стороной соглашения, а в предусмотренных законом случаях и иным лицом. Заявление направляется в суд по месту жительства (для граждан) или месту нахождения (для юридических лиц) ответчика в целях восстановления нарушенных прав другой стороны или иных лиц.
Законом установлено, что заявление о недействительности не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо само действует недобросовестно, в частности, если его поведение после заключения соглашения давало основание другим лицам считать его действительным.
Последствия
Судебная практика
Из всего многообразия оснований для недействительности сделок можно выделить два основания, по которым чаще всего подаются иски в суд.
Для граждан — это оспаривание отчуждения имущества обиженными родственниками, утверждающими, что гражданин на момент заключения договора был не способен понимать значение своих действий или руководить ими, либо оспаривание по этому основанию завещаний, составленных наследодателем в период, когда он страдал каким-либо заболеванием. Однако судебная практика исходит из того, что наличие заболевания, даже психического расстройства, само по себе не является основанием для того, чтобы посчитать дарение или завещание недействительным. Необходимо, чтобы сторона, оспаривающая дарственную или завещание, доказала, что даритель или завещатель в момент подписания документов не понимал значения своих действий или не мог ими руководить.
Для юридических лиц достаточно распространено признание сделки ничтожной, когда она совершена с целью причинения вреда кредиторам при банкротстве либо направлена на вывод средств при корпоративных основаниях.
По сложившейся арбитражной практике в таких случаях признать договор недействительным можно лишь в том случае, если он реально нарушает права заявителей. Обратите внимание, что заключить мировое соглашение о признании договора недействительным после подачи заявления в суд не получится. Суд у вас его просто не примет, так как стороны не обладают правом принимать решение о недействительности договора, это является прерогативой суда.
Признание сделки недействительной
Если сделка противоречит действующим нормам права, закрепленным в законах и подзаконных актах, она недействительна. Недействительные сделки бывают ничтожными и оспоримыми. Ничтожные сделки недействительны, независимо от признания их таковыми судом. Оспоримые сделки признаются недействительными по решению суда.
Примеры и различия ничтожных и оспоримых сделок
Ничтожные сделки недействительны сами по себе и не требуют признания их таковыми через суд. Примеры ничтожных сделок:
Также ничтожные сделки бывают мнимыми и притворными (ст. 170 ГК РФ). Мнимые — это те, которые совершаются лишь для вида, а притворные — с целью прикрыть другую сделку.
Пример мнимой сделки: должник, не желая лишиться своего имущества переоформляет его на родственников, заключая договор дарения. При этом фактической передачи недвижимости не происходит: он продолжает проживать в «подаренной» квартире, платит за нее налоги и коммунальные платежи.
Пример притворной сделки: недвижимость передается якобы по договору дарения, то есть безвозмездно, а фактически продавец получает от покупателя деньги, или в договоре купли-продажи недвижимости указана меньшая цена, а по факту уплачена большая.
Притворная сделка ничтожна, а та сделка, которую она прикрывала — действительна.
Оспоримые сделки требуют доказательств, чтобы их признали таковыми. Оспоримость — это возможность признать сделку недействительной.
Например, если сделку заключил несовершеннолетний ребенок 17 лет, но ранее он был признан полностью дееспособным (эмансипация), тогда нужно будет в качестве доказательств предоставить соответствующее решение суда. Или сделка была совершена под угрозой, с применением обмана или насилия. Здесь также нужно доказывать в суде, что имели место эти факты.
Чтобы понять, оспоримая сделка или ничтожная, нужно читать в законе. Если прямо указано, что сделка является недействительной, значит это ничтожная сделка. Если же указано, что сделка может быть признана недействительной судом, то такая сделка оспоримая.
Порядок заявления требований по недействительным сделкам
Признать сделку недействительной и применить последствия ее недействительности может суд, соответственно нужно подать исковое заявление в пределах срока исковой давности.
Для ничтожных сделок в мотивировочной части иска указывается требование: применить последствия недействительности сделки. Требование о признании ничтожной сделки недействительной не обязательно, так как она ничтожна. Но суд может по своей инициативе признать ее недействительной и указать это в решении.
В случаях с оспоримыми сделками в иске заявляются два требования:
Физлицам обращаться нужно в районный суд. Госпошлина согласно п. 2, ч. 1 ст. 333.21 НК РФ составляет 6000 рублей.
Разъяснения применения судами некоторых положений гражданского кодекса, в том числе в части признания сделок недействительными и применении последствий недействительности сделок содержится в Постановлении Пленума Верховного суда РФ от 23.06.2015 №25.
Сроки обращения в суд по недействительным сделкам
Подать исковое заявление о применении последствий ничтожной сделки можно в течение трех лет после того, как началось исполнение этой сделки. Такой порядок установлен, если в суд обращается лицо, являющееся участником сделки.
Если же в суд обращается третье лицо, которое не является участником сделки, то трехлетний срок начинает отсчитываться с момента, когда лицо узнало или должно было узнать о начале ее исполнения. Здесь нужно учитывать, что срок исковой давности в этом случае не может превышать десять лет.
Что же касается оспоримых сделок, то исковое заявление о признании такой сделки недействительной, а также о применении последствий ее недействительности можно подать в течение одного года.
Сроки исковой давности по недействительным сделкам регламентированы ст. 181 ГК РФ.
Основания недействительности сделок
Сделки недействительны или могут быть признаны таковыми судом по следующим основаниям:
Нарушение формы — например, несоблюдение требований о нотариальном заверении договора, или его государственной регистрации.
Нарушение содержания — если содержание сделки противоречит основам правопорядка и нравственности, например, мнимые или притворные сделки.
Нарушение воли — если сделка заключалась не по доброй воле ее участников или хотя бы одного из них, или если внутренняя воля сформировалась неправильно, например, под угрозой или обманным путем.
Нарушение субъектного состава — участники сделки не имели право на ее совершение, например, сделка совершена недееспособным лицом или при ее совершении превышены полномочия и т. д.
Последствия недействительности сделок
Согласно ст. 167 ГК РФ недействительная сделка не предусматривает наступления юридических последствий, кроме тех, что связаны с ее недействительностью. Считается, что лицо действовало недобросовестно, если знало об основаниях недействительности сделки.
Все полученное в результате недействительной сделки стороны обязаны возвратить друг другу, а в случае если сделать это невозможно, например имущество, полученное в результате недействительной сделки, уже продано, возместить другой стороне его стоимость.
Пример с брачным контрактом: если договор и какие-то его отдельные пункты признаны недействительными, то супруги обязаны вернуть друг другу все имущество, которое получили в результате соблюдения этого контракта.
Важно учитывать, что суд вправе не применять последствия недействительности сделки, если они будут противоречить основам правопорядка и нравственности. Например, если по тому же брачному договору один из супругов окажется в крайне неблагоприятном положении.
В чем разница применения последствий недействительности сделки с расторжением договора
Не следует путать расторжение с признанием договора недействительным и применение последствий недействительности сделки. Договор может быть изменен или расторгнут не только в силу его недействительности, но и по соглашению сторон или по решению суда.
В случае расторжения или изменения условий договора стороны не вправе требовать друг от друга вернуть то, что получили в период действия договора. А решение суда или соглашение о расторжении или изменении условий договора начинает действовать с момента его вступления в силу или подписания соответственно.
Вернемся к примеру с брачным договором, выше рассмотрен случай признания его недействительным и возвратом имущества.
Если же, например, супруги по собственному желанию решат расторгнуть договор, то его действие прекратится только после его расторжения. Имущество, полученное в период его действия, возвращать друг другу будет не нужно. А вот на имущество, которое они приобретут в будущем, условия расторгнутого договора действовать уже не будут.
Поэтому, чтобы определить с каким иском обращаться в суд: о признании сделки недействительной или о расторжении или изменении договора, следует исходить из понимания правовых последствий.
Примеры распространенных рискованных сделок
Примеры самых распространенных сценариев рискованных сделок в сфере операций с недвижимостью. Когда стоит насторожиться и на что обратить внимание и проверить правовое соответствие:
Как обезопасить себя от ненадежной сделки
Чтобы избежать неприятностей при совершении сделок с недвижимостью и других видов сделок, обезопасить себя от ненадежной сделки, следует скрупулезно проверять все предоставленные документы. При возникновении сомнений делать запросы в соответствующие государственные инстанции или обратиться к специалисту.
Для совершения безопасных сделок с недвижимостью лучше действовать через риелтора. При заключении других сделок, требующих особых знаний в области права, целесообразно обратиться к юристу или адвокату.
К вопросу о моменте признания недействительным ненормативного правового акта
По общему правилу в случае признания нормативного акта противоречащим нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу суд признаёт этот нормативный акт не действующим полностью или в части со дня его принятия (статья 215 КАС РФ). Хотя и с этим можно поспорить поскольку пункт 4 статьи 215 КАС РФ, предусматривает, что в резолютивной части решения суда по делу об оспаривании нормативного акта должно содержаться указание на удовлетворение административного иска полностью или в части и на признание оспариваемого нормативного правового акта не действующим полностью или в части со дня вступления решения суда в законную силу.
Аналогичное правило применяется к актам, обладающим нормативными свойствами, содержащим разъяснения, не соответствующие смыслу разъясняемых положений, которые признаются судом не действующими полностью или в части со дня их принятия, на что прямо указано в пункте 39 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25.12.2018 №50 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании нормативных правовых актов и актов, содержащих разъяснения законодательства и обладающих нормативными свойствами».
Однако закон прямо не регулирует вопрос о том с какого момента считать недействительным ненормативный правовой акт, признанный таковым судом. Отсутствие прямого указания в законе даёт повод административным органам в досудебных спорах с предпринимателями утверждать, что недействительными их решения становятся со дня вступления в силу решения суда.
Опыт общения с государственными органами в подобной ситуации и необходимость каким-либо образом возражать против доводов: «в законе же не написано», привели к построению аргументации через обращение к судебной практике. Подборкой судебных актов делюсь в настоящей публикации.
Результат изучения судебной практики показал, что арбитражные суды придерживаются той позиции, что ненормативный правовой акт, не отвечающий требованиям закона, является незаконным (ничтожным) с момента его принятия, а не с момента вступления в силу решения суда о признании его недействительным, в частности изложенная позиция поддержана в следующих судебных актах:
Ликвидация как ограничение права на защиту и исцеление ничтожности сделки
«Злоупотребление гражданским правом заключается в превышении пределов дозволенного гражданским правом осуществления своих правомочий путем осуществления их с незаконной целью или незаконными средствами, нарушая при этом права и законные интересы других лиц»
Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 14.08.2008 № Ф04-3827/2008(7102-А67-16) по делу №А67-2853/2007.
03.02.2020 Определение
Силаев Р. В., Булгаков Д. А., Снегур А. А.
О прекращении производства по делу в части
Ну тут два вопроса.
1) Можно ли заявлять в качестве самостоятельного исковое требование о признании действий злоупотреблением правом?
2) Можно ли заявлять исковое требование о признании сделки ничтожной в случае ликвидации одной из сторон сделки?
Обычный ответ на каждый вопрос «нет».
Однако интеллектуалка как всегда вносит свои коррективы.
Дело в том, что оба требования заявляются в отношении действий, связанных с приобретением права на товарный знак.
Соответственно, законодатель указывает, что это право может быть оспорено не в течение срока исковой давности, а в течение всего срока охраны товарного знака.
Кроме того, оспаривание охраны знака (за исключением неиспользования по статье 1486 ГК) происходит в административном порядке в Роспатенте, в котором, ясное дело, никаких исковых требований предъявить нельзя.
Так вот одним из оснований для Роспатента прекратить охрану товарного знака (признав при этом свое предыдущее решение о предоставлении охраны недействительным) является квалификация действий правообладателя по приобретению права на товарный знак недобросовестной конкуренцией (НДК) или злоупотреблением правом (10 ГК) в установленном порядке.
И далее начинается сплит.
А вот что за установленный порядок для 10 ГК Пленум молчит, да еще и говорит, что заявление требования по 10 ГК в отношении приобретения права на товарный знак в иске законом не предусмотрено.
Вот я и говорю, что однородные отношения должны регулироваться одинаковым образом.
Ну и плюс практика СКЭС ВС, хотя и куда хуже мотивированная, в помощь.
Но иногда проще опубликовать, чем все это говорить 🙂
КАССАЦИОННАЯ ЖАЛОБА
на определение Суда по интеллектуальным правам от 03.02.2020
о прекращении производства по делу СИП-804/2019 в части
Суд первой инстанции прекратил производство по делу в части требований
— о признании злоупотреблением правом приобретения исключительного права на товарный знак «МЕРЦАНА» по свидетельству Российской Федерации №223041 индивидуальным предпринимателем Шмониным Сергеем Станиславовичем;
— о признании злоупотреблением правом приобретения исключительного права на товарный знак «МЕРЦАНА» по свидетельству Российской Федерации №223041/1 обществом с ограниченной ответственностью «Мерцана» (ИНН 3702032930);
— о признании злоупотреблением правом приобретения исключительного права на фирменные наименования «Мерцана» (ИНН 3702032930, ИНН 3702534489, ИНН 3702591053, ИНН 3702640511, ИНН 3702203889) индивидуальным предпринимателем Бердниковым Евгением Германовичем;
— о признании ничтожным отчуждения обществом с ограниченной ответственностью «Мерцана» исключительного права на товарный знак «МЕРЦАНА» по свидетельству Российской Федерации № 223041/1 в пользу индивидуального предпринимателя Бердникова Е.Г.
В качестве обоснования причины прекращения производства по требованиям о признании приобретения исключительных прав ИП Бердниковым злоупотреблением правом суд указал следующее:
Как разъяснено в пункте 170 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.04.2019 № 10 «О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее – постановление № 10), законом не установлен специальный порядок признания действий правообладателя, связанных с государственной регистрацией товарного знака, злоупотреблением правом. Возможность заявления отдельного требования о признании таких действий злоупотреблением правом законом не предусмотрена.
Вместе с тем следует учитывать, что такое злоупотребление правом может быть установлено судом при рассмотрении иного дела, например по иску правообладателя о применении мер защиты принадлежащего ему права.
Решение суда, которым установлено злоупотребление правом правообладателем при приобретении исключительного права, является основанием для оспаривания и признания недействительным полностью или частично предоставления правовой охраны товарному знаку на основании подпункта 6 пункта 2 статьи 1512 ГК РФ.
Таким образом, из смысла приведенного толкования норм права высшей судебной инстанцией следует, что доводы о злоупотреблении правом при приобретении исключительного права на товарный знак могут быть положены в основу не самостоятельного требования об этом, а использованы, как правило, в качестве аргументов защиты против недобросовестного истца (заявителя) в возникшем споре, либо применены в качестве дополнительного обоснования какого-либо основного требования.
Исходя из этого, возможность заявления самостоятельного требования о признании действий правообладателя по приобретению исключительного права на товарный знак злоупотреблением правом законом не предусмотрена. Аналогичный правовой подход полежит применению и в отношении требований о признании злоупотреблением правом приобретения исключительных прав на иные средства индивидуализации.
Между тем, судом первой инстанции не учтено следующего.
Пробел в законодательном регулировании, сохраняющийся в результате бездействия законодательных (представительных) органов государственной власти и представительных органов местного самоуправления, не может служить непреодолимым препятствием для разрешения спорных вопросов, если от этого зависит реализация вытекающих из Конституции Российской Федерации прав и законных интересов граждан. [1]
Вытекающее из конституционных принципов правового государства, верховенства закона и юридического равенства требование определенности правового регулирования предполагает, что механизм его действия должен быть понятен субъектам соответствующих правоотношений из содержания конкретного нормативного положения или системы находящихся в очевидной взаимосвязи нормативных положений. Соблюдение требования определенности соответствующего правового регулирования заключается в конкретности, ясности и недвусмысленности нормативных установлений, призванное обеспечить лицу, на которое законом возлагается та или иная обязанность, реальную возможность предвидеть в разумных пределах последствия своего поведения в конкретных обстоятельствах. [2]
Правовая неопределенность или законодательный пробел в действующем правовом регулировании не могут быть истолкованы в сторону, ухудшающую правовое положение хозяйствующего субъекта в споре с государственным органом (в том числе, в порядке подпункта 6 пункта 2 статьи 1512 ГК РФ). [3]
Из систематического толкования положений абзаца 4 пункта 8 Пленума №10 во взаимосвязи с абзацами 1-4 пункта 169 Пленума №10 следует, что подпункт 6 пункта 2 статьи 1512 ГК РФ устанавливает злоупотребление правом при осуществлении правообладателем действий, связанных с предоставлением правовой охраны товарному знаку, основанием для целей последующего оспаривания и признания недействительным предоставления правовой охраны такому товарному знаку в течение всего срока действия правовой охраны.
Указанная норма не устанавливает каких-либо ограничений для оспаривания, включая обязанность комбинирования требований о признании действий незаконными с иными требованиями, срок давности, требование существования Истца на дату подачи заявки или регистрации оспариваемого товарного знака и т.п. ограничений права на судебную защиту (статьи 55 (часть 3), 56 (часть 3) Конституции).
Однако заявить исковое требование о признания недействительным предоставления правовой охраны товарному знаку как самостоятельно, так и в комбинации с требованием о признании злоупотреблением правом действий правообладателя, связанных с предоставлением правовой охраны товарному знаку, невозможно в силу установленного статьями 1248, 1513 ГК РФ административного порядка рассмотрения требования из подпункта 6 пункта 2 статьи 1512 ГК РФ.
Процессуальная цель заявленных требований о признании обоснованы тем, что приобретение исключительного права на товарный знак «МЕРЦАНА» №223041 ИП Шмониным, затем ООО «Мерцана» (ИНН 3702032930) и затем ИП Бердниковым нарушает законные интересы ООО «Швейная Фабрика Мерцана» по причине наличия иска ИП Бердникова о запрете использования обозначения «Мерцана», который рассматривается в деле №А17-1487/2019, производство по которому приостановлено до рассмотрения Судом по интеллектуальным правам дела № СИП-804/2019, поскольку оценка действий участников спора, которая будет дана в рамках рассмотрения Судом по интеллектуальным правам по делу №СИП-804/2019, будет иметь существенное значение для его разрешения (определение от 14 ноября 2019 года по делу №А17-1487/2019).
При этом требования о признании действий по приобретению исключительного права на товарный знак злоупотреблением правом подсудны Суду по интеллектуальным правам по следующим основаниям.
Согласно подпункту 6 пункта 2 статьи 1512 ГК РФ предоставление правовой охраны товарному знаку может быть оспорено и признано недействительным полностью или частично в течение всего срока действия правовой охраны, если действия правообладателя, связанные с предоставлением правовой охраны товарному знаку или сходному с ним до степени смешения другому товарному знаку, признаны в установленном порядке злоупотреблением правом либо недобросовестной конкуренцией.
Согласно пункту 1 статьи 1513 ГК РФ предоставление правовой охраны товарному знаку может быть оспорено по основаниям и в сроки, которые предусмотрены статьей 1512 настоящего Кодекса, путем подачи возражения против такого предоставления в федеральный орган исполнительной власти по интеллектуальной собственности.
Таким образом, закон устанавливает обязанность лица, желающего реализовать свое право на признание недействительным правовой охраны товарному знаку в Роспатенте, предусмотренное подпунктом 6 пункта 2 статьи 1512 ГК РФ, сначала признать действия правообладателя, связанные с предоставлением такому товарному знаку правовой охраны, злоупотреблением правом либо недобросовестной конкуренцией в установленном порядке.
Согласно п.8 Пленума №10 дела по спорам о признании судом актом недобросовестной конкуренцией действий правообладателя, связанных с предоставлением правовой охраны товарному знаку, также подсудны Суду по интеллектуальным правам в качестве суда первой инстанции на основании пункта 2 части 4 статьи 34 АПК РФ, поскольку решение суда по такому делу является в силу подпункта 6 пункта 2 статьи 1512 ГК РФ основанием признания недействительным предоставления правовой охраны товарному знаку. [4]
Таким образом, согласно п.8 Пленума №10 критерием подсудности спора Суду по интеллектуальным правам является то обстоятельство, что решение суда по такому спору является основанием для признания недействительным предоставления правовой охраны товарному знаку в силу подпункта 6 пункта 2 статьи 1512 ГК РФ.
Из положений абзаца 4 пункта 8 Пленума №10 во взаимосвязи с абзацами 1-4 пункта 169 Пленума №10 следует, что подпункт 6 пункта 2 статьи 1512 ГК РФ устанавливает следующие основания для признания действий правообладателя, связанных с предоставлением правовой охраны товарному знаку, незаконными для целей последующего оспаривания и признания недействительным предоставления правовой охраны такому товарному знаку:
1) состав статьи 14.8 Закона «О защите конкуренции»
(Недобросовестная конкуренция, связанная с приобретением исключительного права на средства индивидуализации)
2) состав части 1 статьи 14.4 Закона «О защите конкуренции»
(недобросовестная конкуренция, связанная с приобретением и использованием исключительного права на средства индивидуализации)
3) состав пункта 1 статьи 10 ГК РФ
(злоупотребление правом при приобретении исключительного права на средства индивидуализации)
Как неоднократно подчеркивал Конституционный Суд Российской Федерации, из принципа юридического равенства применительно к реализации конституционного права на судебную защиту вытекает требование, в силу которого однородные по своей юридической природе отношения должны регулироваться одинаковым образом; соблюдение конституционного принципа равенства, гарантирующего защиту от всех форм дискриминации при осуществлении прав и свобод, означает, помимо прочего, запрет вводить такие ограничения в правах лиц, принадлежащих к одной категории, которые не имеют объективного и разумного оправдания (запрет различного обращения с лицами, находящимися в одинаковых или сходных ситуациях); любая дифференциация, приводящая к различиям в правах граждан в той или иной сфере правового регулирования, должна отвечать требованиям Конституции Российской Федерации, в соответствии с которыми такие различия допустимы, если они объективно оправданы, обоснованны и преследуют конституционно значимые цели, а для достижения этих целей используются соразмерные правовые средства. [5]
Истолкование пункта 170 Пленума №10 в том смысле, что отсутствие в законе прямой регламентации возможности заявления отдельного требования о признании действий правообладателя, связанных с государственной регистрацией товарного знака, злоупотреблением правом, означает запрет на реализацию обязательного средства правовой защиты для целей последующего обращения за государственной защитой своих прав в порядке подпункта 6 пункта 2 статьи 1512 ГК РФ в Роспатент, не имеет объективного и разумного оправдания.
Такое понимание нормы пункта 1 статьи 10 ГК РФ означало бы, что законодателем допущено ограничение права на судебную защиту, прямо запрещенное статьей 56 (часть 3) Конституции Российской Федерации.
При этом ни статья 12, ни 1252 ГК РФ, ни Федеральный закон от 26.07.2006 №135-ФЗ «О защите конкуренции» также не предусматривают такого способа защиты права, как предъявление требования о признании действий недобросовестной конкуренцией.
Лишение лиц, чьи права и законные интересы нарушаются длящейся правовой охраной товарного знака, права обратиться с требованием о признании действий правообладателя, связанных с предоставлением правовой охраны такому товарному знаку, злоупотреблением правом фактически привело бы к понуждению этих участников гражданского судопроизводства использовать только один способ защиты при помощи законодательства о недобросовестной конкуренции и обессмыслило бы норму пункта 1 статьи 10 ГК РФ, что не согласуется со статьей 45 (часть 2) Конституции Российской Федерации.
Такое ограничение вопреки статье 56 (часть 3) Конституции Российской Федерации значительно сузило бы возможности потерпевшего и гражданского истца свободно выбирать способ защиты своих интересов, а также право на доступ к правосудию, что гарантировано статьей 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации. [6]
В пункте 170 Пленума №10 запрета не установлено, а лишь высказана позиция исключительно в отношении возможности заявления отдельного требования о признании злоупотреблением правом действий, связанных с государственной регистрацией товарного знака, а не, к примеру, приобретению права на товарный знак по сделке.
При этом, как следует из многочисленных актов обязательного судебного толкования Высшего Арбитражного [7] и Верховного Суда [8] в случае, если совершение сделки сопровождалось явным злоупотреблением правом, такая сделка, противоречащая п. 1 ст. 10 ГК, признается ничтожной на основании совместного применения п. 1 ст. 10 ГК и ст. 168 ГК.
Во всех указанных судебных решениях речь шла о сделке, которая не нарушает конкретные императивные нормы закона, однако имели место те или иные явные злоупотребления правом. Императивный запрет на злоупотребление правом закреплен в п.1 ст.10 ГК и статье 10.bis Парижской конвенции, что и образует основание для применения статьи 168 ГК в качестве последствия нарушения указанной нормы закона.
Так, в Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 24 апреля 2012 г. №16912/11 (товарный знак «Вашерон Константин») суд пришел к выводу о том, что недобросовестная конкуренция может квалифицироваться даже в условиях отсутствия прямых конкурентных отношений. Таким образом, суд закрепил недопустимость паразитирования за счет использования сложившейся деловой репутации при наличии угрозы возникновения заблуждения потребителя относительно товара или его изготовителя как один из актов недобросовестной конкуренции, основываясь на совместном толковании статей 10 ГК и 10-bis Парижской конвенции.
Расширительное толкование с обратной силой исключений и ограничений права на судебную защиту (которые могут согласно статье 55 (часть 3) Конституции вводиться только федеральным законом, а не разъяснением закона) не допускается. [10]
В качестве обоснования причины прекращения производства по требованиям о признании приобретения исключительных прав ИП Бердниковым злоупотреблением правом суд указал следующее:
Также не подлежит рассмотрению по существу и требование истца о признании ничтожным отчуждения обществом с ограниченной ответственностью «Мерцана» (далее — общество «Мерцана» (ОГРН 1023700559717)) исключительного права на товарный знак «МЕРЦАНА» по свидетельству Российской Федерации № 223041/1 в пользу индивидуального предпринимателя Бердникова Е.Г. в силу следующего.
Согласно сведениям Государственного реестра товарных знаков и знаков обслуживания Российской Федерации исключительное право на указанный товарный знак перешло от общества «Мерцана» к Бердникову Е.Г. в результате регистрации Федеральной службой по интеллектуальной собственности (Роспатентом) 06.10.2010 за номером РД0070853 договора об отчуждении исключительного права на товарный знак (т. 2, л.д. 37–39).
Согласно сведениям Единого государственного реестра юридических лиц (далее – ЕГРЮЛ) общество с ограниченной ответственностью 8 «Мерцана» (ОГРН 1023700559717) прекратило свою деятельность, о чем 12.12.2013 внесена запись в ЕГРЮЛ.
Факт прекращения общества «Мерцана» (ОГРН 1023700559717) истцом не оспаривается, напротив, на указанное обстоятельство истец указал в своем исковом заявлении.
Несмотря на это, истец полагает, что прекращение одной из сторон оспариваемой сделки не препятствует суду оценить законность такой сделки.
Вместе с тем в силу ликвидации юридического лица происходит полное прекращение его деятельности без перехода прав и обязанностей в порядке правопреемства к другим юридическим лицам.
Поскольку спор о признании сделки недействительной не может быть рассмотрен без участия одной из ее сторон, ликвидация общества «Мерцана» (ОГРН 1023700559717) создает неустранимое препятствие для рассмотрения в суде требований о признании такой сделки недействительной.
Аналогичная правовая позиция нашла отражение в постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 11.10.2005 № 7278/05 по делу № А65-12768/2001.
Однако судом первой инстанции не было учтено следующего.
В данном случае исковое требование заявлено в отношении отчуждения ООО «Мерцана» исключительного права на товарный знак «МЕРЦАНА» по свидетельству Российской Федерации №223041/1 в пользу индивидуального предпринимателя Бердникова Е.Г. на основании сделки, то есть при наличии сингулярного правопреемства. [11]
Согласно ч.3 статьи 48 АПК РФ для правопреемника все действия, совершенные в арбитражном процессе до вступления правопреемника в дело, обязательны в той мере, в какой они были обязательны для лица, которое правопреемник заменил.
Согласно пунктам 5 и 6 части 1 статьи 150 АПК РФ арбитражный суд прекращает производство по делу, если установит, что организация, являющаяся стороной в деле, ликвидирована, либо после смерти гражданина, являющегося стороной в деле, спорное правоотношение не допускает правопреемства.
Однако суд первой инстанции не принял во внимание неоднократно повторенную правовую позицию Верховного Суда: [12]
Действительно, по общему правилу, при ликвидации одной из сторон сделки спор о признании этой сделки недействительной не может быть рассмотрен судом и дело подлежит прекращению (пункт 5 части 1 статьи 150 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, постановление № 7278/05).
Однако изложенная в постановлении № 7278/05 правовая позиция применена к иным обстоятельствам дела, которые не идентичны обстоятельствам настоящего обособленного спора.
При разрешении вопроса о включении требования цессионария в реестр ликвидация первоначального цедента не препятствовала рассмотрению заявления по существу, такой факт сам по себе не может породить сомнения в обоснованности требования. Данное обстоятельство также не должно препятствовать лицам (в частности, кредиторам), которым такое требование противопоставляется, в реализации права на защиту от необоснованных притязаний. Иной подход нарушает баланс юридических возможностей заинтересованных лиц и применительно к процедурам банкротства повышает вероятность включения требования правопреемника через устранение одного из механизмов проверки его реального характера, что недопустимо.
Цессионарий, претендующий по получение исполнения по договору, правоспособность не утратил. В такой ситуации именно он является надлежащим ответчиком по спору о признании недействительной сделки, на которой основано его требование.
Согласно пункту 71 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» возражение ответчика о том, что требование истца основано на ничтожной сделке, оценивается судом по существу независимо от истечения срока исковой давности для признания этой сделки недействительной.
Истец по настоящему делу является ответчиком в деле №А17-1487/2019 по иску ИП Бердникова о запрете ООО «Швейная Фабрика Мерцана» использовать в произвольной части фирменного наименования обозначения «Мерцана», являющегося сходным до степени смешения с зарегистрированным товарным знаком индивидуального предпринимателя Бердникова Е.Г. по свидетельству №223041/1 в отношении деятельности ответчика: торговли оптовой текстильными изделиями, кроме текстильных галантерейных изделий, производства прочих текстильных изделий, производства готовых текстильных изделий, кроме одежды, торговли розничной текстильными изделиями в специализированных магазинах, в том числе при маркировке товаров (упаковке, при указании на себя как на производителя), рекламной продукции, на документации (связанной с введением товаров в гражданский оборот), сети интернет (объявлениях, рекламе, интернет-сайте и т.д.).
Истолкование постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 11.10.2005 № 7278/05 по делу № А65-12768/2001 в том смысле, что сама по себе ликвидация одной из сторон сделки означает запрет на реализацию предусмотренного законом средства правовой защиты путем признания такой сделки ничтожной, не имеет объективного и разумного оправдания.
Такое понимание пункта 5 части 1 статьи 150 АПК РФ означало бы, что законодателем допущено сугубо формальное ограничение права на судебную защиту, что недопустимо согласно статьи 56 (часть 3) Конституции Российской Федерации.
Лишение лиц, чьи права и законные интересы нарушаются предъявлением требований о защите товарного знака, права обратиться с требованием о признании пороков титула правообладателя в силу самой по себе ликвидации отчуждателя соответствующего права при наличии сингулярного правопреемства в результате оспариваемой ничтожной сделки в отсутствие прямого запрета в федеральном законе не согласуется со статьей 45 (часть 2) Конституции Российской Федерации.
Такое ограничение вопреки статье 56 (часть 3) Конституции Российской Федерации значительно сузило бы возможности потерпевшего и гражданского истца свободно выбирать способ защиты своих интересов, а также право на доступ к правосудию, что гарантировано статьей 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации. [13]
При этом согласно пункту 1 статьи 166 ГК РФ сделка недействительна по основаниям, установленным законом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка).
В такой ситуации само по себе выбытие одной из сторон в спорном правоотношении при наличии сингулярного правопреемства и отсутствия универсального не может являться основанием для отказа в рассмотрении требования о признании сделки ничтожной, поскольку ничтожность сделки имеет место в момент ее совершения вне зависимости от признания ее таковой судом или сторонами, и, следовательно, не зависит от последующего выбытия ее сторон в результате прекращения юридического лица или по иным основаниям при наличии длящихся последствий ее заключения.
Иное понимание нормы пункта 2 статьи 1488 ГК РФ означало бы, что законодателем допущено ограничение права на судебную защиту, прямо запрещенное статьей 56 (часть 3) Конституции Российской Федерации, причем в нарушение охраняемых данной нормой публичных интересов, направленных на защиту потребителя от введения в заблуждение относительно товара или его изготовителя.
Верховный Суд неоднократно указывал, что установленное Конституцией право на судебную защиту должно обеспечиваться в совокупности с иными элементами такого права (в том числе на разбирательство в разумный срок и установление правовой определенности), а также с учетом фундаментальных принципов права (среди которых запрет приоритета формального над существом (запрет пуризма)), исходя из фактических обстоятельств конкретных правоотношений, как процессуальных, так и по существу спора, в целях того, чтобы формальное обеспечение какого-либо элемента права на суд не приводило к иллюзорности такого права и нарушению баланса интересов сторон.
Прекращение судами производства по делу недопустимо в тех случаях, когда суды, формально соблюдая процессуальное законодательство, могут создать своим актом такие правовые последствия для участников процесса, которые будут иметь для них значительный негативный эффект, приведут к возникновению объективных сложностей в реализации права на справедливое судебное разбирательство, сделают его чрезмерно длительным или невозможным.
При этом формальное обеспечение требований наличия субъектного состава спора не может быть единственным критерием при принятии решения о судьбе производства по заявленным исковым требованиям в ущерб материальным интересам сторон по существу спора (Постановление Европейского суда по правам человека по делу «Сутяжник против Российской Федерации» от 23.07.2009). [14]
[1] Определение Верховного Суда № 303-КГ17-11840 от 05.09.2017, Постановление Президиума ВАС РФ № 499/13 от 04.06.2013, Определение Конституционного Суда от 09.04.2002 № 68-О.
[2] Постановление Конституционного Суда №5-П от 05.03.2013.
[3] Определение Верховного Суда №305-ЭС17-10622 от 31.01.2018.
[4] Следует отметить, что в указанном 4-м абзаце пункта 8 Пленума №10 допущена опечатка – он ошибочно ссылается на подпункт 7 пункта 2 статьи 1512 ГК РФ в то время, как разъясняемая норма о признании недействительной правовой охраны товарного знака в связи с недобросовестной конкуренцией содержится в подпункте 6 пункта 2 статьи 1512 ГК РФ.
[5] Постановления Конституционного Суда от 24 мая 2001 года N 8-П, от 3 июня 2004 года N 11-П, от 15 июня 2006 года N 6-П, от 16 июня 2006 года N 7-П, от 5 апреля 2007 года N 5-П, от 25 марта 2008 года N 6-П, от 26 февраля 2010 года N 4-П и от 14 июля 2011 года N 16-П.
[6] Аналогичная позиция была выражена в Определении КС РФ №25-О от 5 февраля 2004 года.
[7] См.: п. 9 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127, п.4 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63; постановления Президиума ВАС РФ от 24.06.2014 N 3894/14, от 11.02.2014 N 13846/13, от 26.02.2013 N 12913/12, от 13.09.2011 N 1795/11, от 13.05.2014 N 17089/12, от 18.02.2014 N 15822/13, от 12.07.2011 N 18484/10, от 17.06.2014 N 10044/11, от 27.11.2012 N 11065/12, от 30.11.2010 N 10254/10, от 20.05.2008 N 15756/07.
[8] См.: п.7 Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 N 25, п.14 Постановления Пленума ВС РФ от 22.11.2016 N 54, определения КГД ВС РФ от 20.09.2016 N 49-КГ16-18, от 29.03.2016 N 5-КГ16-28, от 08.12.2015 N 5-КГ15-179, от 01.12.2015 N 4-КГ15-54, от 30.08.2016 N 5-КГ16-119, от 14.06.2016 N 52-КГ16-4, от 01.12.2015 N 4-КГ15-54, от 09.08.2016 N 21-КГ16-6, от 09.08.2016 N 21-КГ16-7, от 08.12.2015 N 34-КГ15-16, от 07.07.2015 N 78-КГ15-7; от 19.04.2016 N 83-КГ16-4; определения КЭС ВС РФ от 29.04.2016 N 304-ЭС15-20061, от 26.10.2015 N 305-ЭС15-8046, от 15.12.2014 N 309-ЭС14-923, от 15.06.2016 N 308-ЭС16-1475, от 28.04.2016 N 306-ЭС15-20034, от 28.12.2015 N 308-ЭС15-1607, от 22.05.2015 N 310-ЭС15-1312.
[9] Определение Конституционного Суда РФ от 1 апреля 2008 г. №450-О-О.
[10] Определение Конституционного Суда №1539-О от 02.07.2015 по запросу Суда по интеллектуальным правам.
[11] Постановление Суда по интеллектуальным правам от 16 марта 2018 года по делу №А40-210123/2015.
[12] Определениях Верховного Суда Российской Федерации №306-ЭС16-9687 (3) от 21.01.2019 по делу №А57-17295/2014, №302-ЭС18-8995 (2) от 28.05.2019 по делу №А33-20114/2016.
[13] Аналогичная позиция была выражена в Определении КС РФ №25-О от 5 февраля 2004 года.
[14] Определения Верховного Суда РФ №308-ЭС16-6887 от 28.05.2019 по делу №А32-320/2015, №305-ЭС18-17223 от 06.11.2018 по делу №А40-132026/2017, №306-ЭС15-14024 от 13.04.2016 по делу №А57-12139/2011.