какие города затопили при рыбинском водохранилище
Русская Атлантида
О затопленных землях Рыбинского водохранилища
Остро нуждаясь в электрификации страны, советская власть приступила к реализации проекта, предусматривавший строительство каскада ГЭС и сооружение регулирующих сток водохранилищ. Первой в списке шла Рыбинская ГЭС, и 14 сентября 1935 года было принято постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) о создании на Волге и ее притоках Шексне и Мологе Рыбинского водохранилища, которое планировалось как самое большое по площади искусственное озеро в мире. Оно должно было не только вырабатывать дешевую электроэнергию, но и обеспечить прохождение по Волге судов большого водоизмещения.
Первоначальный советский проект создания Рыбинского водохранилища предполагал затопление 2500 кв. км и подъем воды до 98 м. Однако в 1937 году молодые амбициозные проектировщики из института «Гидростройпроект» сумели убедить правительство поднять уровень воды до 102м. Они мотивировали свой проект увеличением мощности гидростанции с 200 до 330 тысяч кВт. По новому проекту количество затапливаемых земель увеличивалось почти вдвое. Именно эти 4м (с 98м до 102м) стали роковыми для города Мологи и всей территории Молого-Шекснинского междуречья.
Что же дало стране введение в эксплуатацию искусственного моря и почему все материалы, связанные с его строительством, попали под гриф «Совершенно секретно»?
1. К положительным результатам следует отнести тот важный факт, что во время Великой Отечественной войны, когда враг вплотную приблизился к Москве, новая ГЭС обеспечивала энергоснабжение заводов столицы.
4. Рыбинское море стало лабораторией Института биологии внутренних вод РАН.
Негативные последствия возникновения рукотворного моря
3. Ушел под воду богатый своей историей город Молога, упоминавшийся еще в летописях середины XII века. В 1914 году в нем было 2 собора и 3 церкви, 2 гимназии, реальное училище, земская больница на 35 коек, амбулатория, кинотеатр «Иллюзион», две публичные библиотеки, почтово-телеграфное отделение, любительский стадион, детский приют, две богадельни, столовая для бедных. Накануне затопления в нем проживало 7 тысяч жителей. В городе насчитывалось более 900 домов, из них около сотни каменных. Здесь располагался техникум, промышленный комбинат, машинно-тракторная станция, работала мельница, 200 магазинов и лавок. Перед затоплением взорвали Богоявленский собор. При первом подрыве стены храма оторвались от земли и вернулись в прежнее положение, и лишь после четвертого взрыва собор рассыпался. Затопленный город Молога стал городом-призраком, который в народе назвали легендарным «градом Китежем». Долгие годы не утихала боль об утраченной малой родине тех, кто жил в этом городе. Со временем информация о Мологе попала под гриф «Совершенно секретно».
5. На дно моря погрузились 3 монастыря: Югская Дорофеева пустынь, Леушинский Иоанно-Предтеченский монастырь с величественным пятиглавым собором Похвалы Божией Матери, Кирилло-Афанасьевский женский монастырь (XIV век) с 4 храмами, ансамбль которого насчитывал десяток зданий, в том числе бесплатные больницу, аптеку и школу. Этот знаменитый монастырь, располагавшийся рядом с Мологой, славился чудотворной иконой Тихвинской Божией Матери, которую в 1321 году князь Михаил Давидович принес в этот край, полученный им в наследство от отца. В 1929 году власти забрали из монастыря икону якобы для местного музея. Затем икону изъяли и из музея как «предмет, содержащий цветной металл», и город Молога остался без Небесной Покровительницы.
8. В зону затопления попали 80 тысяч га лучших в Поволжье пойменных заливных лугов, травы которых по своему качеству не уступали травам альпийских лугов и давали лучшее в России сено, поставлявшееся даже для императорской кавалерии. Та же участь постигла 70 тысяч га веками возделываемой пашни и более 30 тысяч га высокопродуктивных пастбищ.
10. С появлением Рыбинского водохранилища изменился климат в прилегающих к нему районах: стал более влажным и прохладным. Дело в том, что на Рыбинском море каждый год формируется огромная льдина площадью 4,5 тысяч кв.км и толщиной до одного метра. Наличие этого гигантского холодильника каждую весну смещает в этом районе начало цветения растений на 2-3 недели, иногда и до месяца, а потому перестали вызревать пшеница и лен.
1) Ю. Корякин. Кто же был инициатором и вдохновителем электрификации России. «Новый мир», №4, 2000г.
2) С. Точалов. Рукотворное море. Ярославское Верхнее-Волжское книжное издательство. 1982.
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Общество
Когда 700 деревень исчезли под водой
Часть 12 нашей серии о России: 2600-й километр Волги, Рыбинск. В 1941 году советское руководство решило построить здесь гидроэлектростанцию, и для создания водохранилища пришлось перегородить Волгу плотиной. При заполнении Рыбинского водохранилища два города и 700 деревень исчезли под водой
Михаил Новотелков — лишь один из 150 тысяч человек, потерявших при создании Рыбинского водохранилища свои дома. В 1941 году советское руководство затопило в районе сегодняшнего Рыбинска два города, 700 деревень, 40 церквей и три монастыря. В разговоре со «Штерном» (Stern) Новотелков вспоминает роковой год, в котором не только погиб его отец, но и исчез под водой его родной город Молога:
«До того, как Молога исчезла в Волге, она была чудесным городом. В ней было всего пять улиц, но там были мастерские, конюшни, поля, церкви, три школы, библиотеки, рыночная площадь и добровольная пожарная дружина. И даже монастырь.
Прекрасной была и окружающая местность вблизи Волги. Там было много болот и лесов, где люди собирали ягоды.
Одна из городских артелей варила из ягод экстракты, их продавали кондитерским и парфюмерным фабрикам. Летом приезжали отпускники. На берегу Волги был великолепный песчаный пляж, там люди купались.
Мой отец работал тогда техником на элеваторе, мать была учительницей. Правда, все наши предки были купцами, в Мологе было много магазинов, а также рыночная площадь. К счастью, мой дед обанкротился, как раз когда к власти пришли Советы. Возможно, это спасло ему жизнь.
В 1936 году суд сослал отца на шесть лет в один из лагерей ГУЛАГА, в Магадан, на край света. Его обвинили в том, что он вел агитацию против советской власти — на самом деле он рассказал антисоветский анекдот. Люди, затаившие на него обиду, донесли на него в тайную службу. Из заключения мы получили одно единственное письмо. А в марте 1941 года пришло официальное уведомление. Отец умер на шахте под названием „Одинокая». В том же году, когда умер отец, жители Мологи узнали, что их город будет затоплен. Оказывается, было принято решение построить тут гидроэлектростанцию, а для создания водохранилища перегородить Волгу плотиной. При заполнении Рыбинского водохранилища были затоплены два города и 700 деревень, а вместе с ними 40 церквей и три монастыря. С Угличским водохранилищем произошло то же самое — там затопили 100 деревень. До сих пор у города Калязина из воды торчит колокольня. Только из-за нашего водохранилища 150 тысяч человек потеряли свои дома. В том числе мы».
В России переезжают и деревянные дома
«Правда, нам повезло: комиссия осмотрела наш дом и решила, что дом может переехать вместе с нами. Все бревна пронумеровали, затем дом разобрали, погрузили на плот и отправили в Рыбинск, в котором мы сегодня живем. В некоторых местах дома еще видны номера бревен. На новом месте дом вновь собрали. Наших коз мы тоже забрали с собой. Перевозку осуществляли заключенные ГУЛАГА. Они также должны были подготовить город к затоплению — сжигали деревянные дома, вырубали лес, очищали землю, валили телеграфные столбы. Церкви они валили как деревья.
Для молодежи все это было просто, они так или иначе хотели уезжать из Мологи. А вот старики очень переживали. Они любили свой город.
Потом я ушел на войну, в 1945-м даже был в Берлине. В общей сложности я отслужил в армии семь лет, очень долго. Потом я выучился на инженера и стал работать в администрации, отвечал за сельское хозяйство области».
«Наши депутаты очень богатые! А многие люди бедные!»
«В Мологу я возвращался несколько раз. В 1972 году уровень воду опустился так низко, что мы могли увидеть остатки города. Меня с семьей отвезли туда рыбаки. Мы смогли различить остатки телеграфных столбов на улицах. По ним я и ориентировался, даже нашел рыночную площадь, рядом с которой когда-то стоял наш дом. Были видны и фундаменты некоторых домов.
Контекст
Как Волга-мать Россию объединяет
Сталинский приговор Петлюре и Днепрогэс на затопленных селах
Вдоль по Волге — назад к простой жизни
«Политика Путина мне не нравится»
«Сегодня у нас олигархи. Они отправляют деньги за границу, и им плевать на Россию. Наше правительство тратит столько денег на армию, полицию и другие органы безопасности. Иногда я думаю, что у нас полстраны кого-то охраняет или готовится к войне. Это же с ума сойти можно!
Поэтому за президента я никогда не голосую, я голосую за либерала Григория Явлинского. Политика Путина мне не нравится. Наша страна ничего не производит. Мы живем нефтью и газом. Мне осталось жить немного, но я переживаю за детей, внуков и правнуков.
В Мологе люди многое делали сами. У них были большие сады и огороды, на полях росли зерновые. У каждого были корова, свиньи или куры. Сегодня на наших полях растет трава, скотину почти никто не держит. Иногда я думаю, что тогда ушла под воду и другая жизнь. Но что самое абсурдное: сегодня это водохранилище никому не нужно, и электростанция тоже не нужна».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
«Мученические слезы текли из глаз каждого. «
Уже в военном ноябре 1941-го Рыбинская ГЭС дала ток. Новые мощности позволили нарастить объемы производства, этой электроэнергией снабжалась и Москва. А наполнение водохранилища заняло шесть лет. Уровень воды в нем достиг проектной отметки только в мае 1947 года.
Страна получила электроэнергию, но стоил ли этот рукотворный потоп всего того, что выпало на долю тысяч людей? Переселение, уничтожение деревень, сел, города Молога, церквей, монастырей, кладбищ, земельных угодий и лесов стало национальной трагедией. Тысячи людей вынуждены были кардинально изменить жизнь, многие самостоятельно разбирали и сплавляли свои дома вниз по Мологе и Волге на новые места. Мужское население при этом уже в июне ушло на фронт.
Изначально планировалось, что город Молога будет сохранен, но затем так называемый подпорный уровень был изменен. Это означало, что город уйдет под воду. Чуть больше повезло Весьегонску, который в итоге был подтоплен частично.
И спустя 80 лет зачастую можно увидеть подобное. Возможно, не в таких масштабах. Например, в Москве в 2021-м окончательно расселили и уничтожили деревню Терехово в пойме Москвы-реки, где строят метро и новый район. Желание людей остаться на своей земле в расчет не принималось. Может быть, и из-за этого у многих людей в России нет чувства Родины? Ощущения, что эту землю не заберут, не прогонят с нее?
Одной из самых полных книг о трагедии Мологского края стало собрание «Молога: до, во время и после затопления», которое вышло в издательстве «Медиарост» в 2019 году. Здесь представлены не только «Записки пойменного жителя», которые были известны и ранее, но и воспоминания других жителей поймы.
Нина Смирнова, учитель русского языка и литературы, вспоминала, как Рыбинское море изменило жизнь сельчан, чьи деревни и села остались «на краю пропасти»:
— Вскоре стали замечать, что изменился в какой-то мере и климат: стало много ветреных дней, редко вода была спокойная, постоянно плескались волны о берег, вода была мутная, в ней кишело множество мошек, пить такую воду летом было нельзя.
. Из поколения, которое еще помнит Мологский край живым, почти никого не осталось. Но остались их рассказы и воспоминания. Как сказания о граде Китеже, ушедшем под воду.
Преступление сталинизма: Трагедия русского города Молога
Затопленный город возвращается к нам вопросом: не слишком ли дорогая была цена?
Роковые четыре метра
По первоначальным планам, высота зеркала воды будущего водохранилища должна была составлять 98 метров над уровнем моря и затоплению подлежали примерно 2500 квадратных километров суши, то есть «море» получалось почти в два раза меньше нынешнего. Город Молога с его семью тысячами жителей в зону затопления не попадал. Однако очень скоро, в январе 1937 года, мощность будущей Рыбинской ГЭС решено было увеличить с 200 МВт до 330, что было возможно лишь за счет поднятия зеркала воды в водохранилище до отметки в 102 метра над уровнем моря. А это увеличивало площадь затопляемых земель (реки-то равнинные!) еще на две тысячи квадратных километров, возникал самый большой на тот момент искусственный водоем в мире. Город Молога лежал на отметке 98-100 метров над уровнем моря, поэтому в «утопленники» попадал автоматически.
По домам пошли оценщики, в лесах завизжали и застучали пилы и топоры, начали взлетать на воздух церкви. Очищая ложе будущего водохранилища от всего, что могло помешать судоходству, волгостроевцы валили сосны и дубы, взрывали кирпичные постройки. Владельцам деревянных домов предписано было разобрать их по бревнышку и перевезти или сплавить по воде до нового места жительства.
Чтобы что-то посадить, пришлось корчевать лес. Переселенцы долго жили без электричества, колодцев, дорог, нормального снабжения продуктами. Привыкший к мологскому разнотравью домашний скот, перевезенный в Рыбинск с неимоверными усилиями, от смены «рациона» почти у всех вскоре погиб.
Колокольни над водой
Вода накрыла тысячи могил, которые переносить было категорически запрещено. Где-то там, под толщей воды, осталось и место упокоения известнейшего собирателя русских древностей Алексея Ивановича Мусина-Пушкина, нашедшего в ярославском Спасо-Преображенском монастыре «Слово о полку Игореве». Он умер и был похоронен в своем имении Иловна, что находилось в трех километрах от Мологи. «Уже бо, братие, не веселая година въстала. «
На этот документ, когда-то найденный в архивах Рыбинского музея-заповедника, ссылаются авторы большинства публикаций о Мологе, однако, по словам молодого директора Музея Мологского края Снежаны Евсеевой, вышеназванного рапорта сама она не видела и где этот документ находится и есть ли он в природе вообще, не знает. Возможно, он хранится в Угличском историко-архитектурном музее-заповеднике, но на запрос рыбинцев туда ответ не пришел. Что дало им повод засомневаться в реальности «самоубийственных» событий.
Кроме местных жителей, при строительстве ГЭС с 1936 по 1941 год погибли около 150 тысяч узников Волголага. По словам Снежаны Евсеевой, иногда за неделю умирали до двух тысяч человек.
Источник
«Выводили на улицу и сжигали дома» 130 тысяч переселенцев, голод и смерть: какой ценой создавалось Рыбинское водохранилище
С 1937 по 1941 год более 130 тысяч человек были вынуждены покинуть свои дома и бросить свою землю из-за работ по наполнению Рыбинского водохранилища. Всего в этой зоне находилось почти 700 сел и деревень, ушел под воду целый город Молога. Вода разрушила более 50 церквей, три монастыря, дворянские усадьбы с прилегающими территориями, садами и парками, имение графа Мусина-Пушкина. Каменные и ветхие дома перед наполнением водохранилища разрушали и сжигали, другие — разбирали и перевозили на новые места либо продавали за бесценок Волгострою. Тем, кто лишился дома, выплачивали компенсацию, но люди должны были сами искать, куда перебраться. Большинство из них переезжали куда-то рядом и оставались жить на берегу будущего моря. Были и те, кто не выдержал потрясений и умер от холода, болезней и бедности. Истории людей, которые сохраняют память о тех событиях, — в фотопроекте Дарьи Назаровой.
Прошлое моей семьи связано с местами, где сейчас находится Рыбинское водохранилище. Меня тянуло поехать в эти места, найти людей, которые расскажут о затоплении. Было недостаточно статей из книг, нужны были живые свидетели — те, кто хранил рассказы своих родственников. Нужны были фотографии, документы, письма, доказательства. Трудно оставаться равнодушным и безучастным теперь, как нельзя изменить то, что произошло. Долгое время над темой Мологи висел запрет, люди боялись делиться информацией. Даже когда это стало возможно, многие продолжали молчать. Скоро не останется никого, кто способен хоть что-то рассказать о тех событиях.
Владимир и Антонина Шеломовы
Фото: Дарья Назарова
Антонина Павловна Шеломова, Владимир Алексеевич Шеломов : Через деревню Большая Режа проходил Екатерининский тракт, дорога на Петербург. Всего в деревне было 152 дома. После нашей деревни находилась деревня Рыльбово, а следующим населенным пунктом был уже город Молога. Жители Рыльбово добывали железную руду, сами плавили железо, сами производили грабли, косули, топоры и другие инструменты для хозяйства. В конце 1936 года было объявлено о затоплении города Мологи и всех наших деревень. Между рекой Мологой и Волгой текло несколько мелких речек, реки Латка, Чагра. Весной луга заливало.
К нам прислали комиссию, заранее предупредили всех, стали оценивать дома. Помню, как к нам пришли, сказали, что дом отвечает всем требованиям и его можно разобрать и перевезти. И добавили: «Если дом вам не нужен, то вы можете его оставить и получить ссуду, поехать куда хотите». Ссуды, правда, были небольшие.
Антонина Павловна Шеломова в молодости
Фото: Дарья Назарова
Когда точно стало известно, что затапливают Мологу, и люди начали ходить по домам, были назначены уполномоченные по ликвидации по каждому сельсовету, у нас таким человеком был назначен Семов, имени не помню. Семов жил у нас в доме. Сколько было слез, сколько было горя, невозможно было покидать родные места, наверное, и уполномоченным было нелегко. Мама спросила как-то у Семова: «Что же ты, батюшка, всю ночь охаешь, не спишь, да все бога вспоминаешь во сне, а ведь ты партийный». Семов ничего не ответил маме.
Следом за комиссией, ходившей по домам, приехали люди, которые, как тогда говорили, шли церковь «зорить», что значило разорять. Всех семиклассников привлекали для помощи в церкви. Мне было 11 лет, и мы шли за старшими детьми, тогда не понимали, что происходило. Старшеклассников организованным порядком приводили в церковь, все это я видела своими глазами. Двери у церкви раскрыты, окна раскрыты, в середине церкви три громадных чана, в них белая вода. Мужчины все снимали со стен и с лестницы, потрошили и все скидывали в эти чаны. Вокруг валялись книги, бумаги с картинками, свечи и восковые цветы, а мы в это время ставили ящики у окна и все эти книжки, цветы и все, что валялось, забирали без разбора и уносили домой. Прятали их дома, чтобы потом менять по интересам.
Церковь в Веретее. Скорее всего, при ее строительстве использовали бревна Янского леса, который был вырублен под затопление
Фото: Дарья Назарова
В основном все ехали в сторону Веретеи, люди переселялись поближе к своей родине. Вокруг старинного села Некоуз было очень много земель неосвоенных. После революции были созданы там колхозы, но не хватало населения, поэтому для желающих переехать в эти места колхоз предоставлял транспорт, лошадей. Дома разбирать мы должны были сами. Говорили, что где-то, в одном колхозе, столько-то могут принять семей, и землю сразу же давали, много, по 50 соток. Собирать дом на новом месте тоже должны были своими собственными силами. На время, пока перевозили дом, мы все перебирались в те дома, которые заброшенными оставались, в дома людей, которые уезжали и получали ссуды.
Дома на новом месте ставили в чистом поле, не было ни колодцев, ни бани, только дом, сложенный как коробочка. Папа умер сразу, пережил осень и умер. Пока собирал дом — простудился, лечить было нечем. Много умирало. Мама была старенькая, нас было четыре сестры. Пока мужчины строили дома, они снимали жилье у местных. Лето 37 года было очень жаркое, воды не было, поэтому зимой колодцы в соседних селах запирали на замки. По ночам мужчины брали сани, ставили на них баки и ездили воровать воду, чтобы сготовить пищу. Семьи наши до сих пор дружат. Зиму пережили и весной сами вырыли колодец, позже второй колодец пробурил «Волгострой».
Меня крестили в церкви, останки которой сейчас можно найти на краю Шумаровского острова, там еще были видны могильные плиты рядом с церковью, когда в последний раз добиралась туда. Не так давно сын Володя и старший внук договорились с лодкой, мы пытались доплыть до острова, но было много воды и проехать к церкви не удалось. Сейчас я еще не теряю надежды побывать на острове и на кладбище. У церкви похоронены родители мамы и дети папы и мамы, которые рождались после возвращения отца с Гражданской войны. Мальчишки рождались и умирали, трудное время было.
Галина Трофимовна Туз у дома своего деда в Рыбинске
Фото: Дарья Назарова
Галина Трофимовна Туз: Мои дедушка и прадедушка жили в деревне на берегу реки Мологи, недалеко от села Иловна, имения графа Мусина-Пушкина. Прадед мой, Михаил Никитич, был церковным старостой в Иловне, в церкви Ильи Пророка и церкви Петра и Павла. Название деревни — Притыкино. Когда искали место для поместья графа, приткнули челны к этому месту.
Очень много людей в деревне носили фамилию Лебедевы, так как были крепостные, а про семью графа народ говорил: «Приплыли лебеди». Прадед ловил рыбу, отвозил в Рыбинск и продавал ее, только живую, мертвая рыба не годилась, считалась несвежей. Фамилия деда уже была не Лебедев, а Рыбаков, так как отец его был рыбаком, таким образом крепостные крестьяне получали фамилии.
Дед Иван и прадед сами строили себе лодки, плели неводы. Жили в достатке, рыбы было очень много, большая семья. Хозяйство было богатое: 25 овец, 3 коровы, 2 лошади. Но все это было перед раскулачиванием. Раскулачили — неводы отобрали, бросили в сараи. У деда был свой участок, на котором он ловил рыбу, но городской какой-то житель приехал на этот участок и забрал его себе, сказал моему деду, что так власть ему разрешила, на что дед ответил: «Да пошел ты со своей властью!», после чего и деда моего и прадеда посадили.
За дедушек вступился житель нашей деревни Михаил Прохорович, который был братом приближенного к Ленину Василия Прохоровича, и через три месяца дедушек освободили. Хотели после раскулачивания дом у нас отобрать, сделать из него детский сад. Обычный дом в 4 окна, но весь резной, очень красивый, дед выпиливал все сам.
Дом деда стоит сейчас за Волгой, в Рыбинске, на улице Тарасова. Дедушка умер через два года после переселения в возрасте 49 лет.
Галина Владимировна Бурша
Фото: Дарья Назарова
Галина Владимировна Бурша: Корни моей семьи прочно уходят в Мологскую землю. О родственниках отца знаю не так много, но все они жили в затопляемой зоне. К моменту переселения у моей бабушки было уже трое детей. А работала она вместе с дедушкой в колхозе, да еще и была депутатом, возможно, областным.
Дом подлежал сплаву: когда было обозначено, что нужно уезжать, его разобрали и сплавили по Волге в Костромскую область, поселок Чапаева. Кооперировались сразу по несколько домов, переезжали всей деревней. Поселок состоял полностью из переселенцев. Бабушка, как депутат, должна была выехать самой последней. Все дома ставились в ряд, за домом наделялась земля для огорода и сенокоса, а дальше, навстречу им, был еще один участок, а за ним следующий ряд домов. Между домами — расстояние больше километра. Когда бабушка состарилась, преодолевать такие расстояния, чтобы навестить родственников, стало сложно, транспорта не было. Вместе с папой и младшей сестрой, которая родилась уже в Костромской области, у бабушки стало пятеро детей.
Вся жизнь моих бабушек была связана с Мологой. Они получали образование в Мологе, лечились там, ездили на собрания, когда началась вырубка Янского леса, отправлялись туда по направлению как колхозницы. Жили в Обухово, рядом было много деревень, подлежащих затоплению, все они были связаны. Крестьяне, которые жили своим хозяйством, денег практически не имели и свои продукты были вынуждены отвозить на продажу.