какие города перепутал обломов
Илья Ильич Обломов
Обломов. Актер О. Табаков. Х/ф «Несколько дней из жизни И.И. Обломова». 1979
Илья Ильич Обломов – центральный персонаж одноименного романа И.А. Гончарова. Герой живет в Петербурге, куда переселился из своего родового имения. Илья Ильич – человек, давно лишенный каких-либо стремлений и надежд, добровольно заключивший себя в четырех стенах съемной квартиры. Появление в России социального явления «обломовщина» во многом обязано герою данного произведения, который является символом застоя, апатии и полной бездеятельности.
Описание героя
Внешность
Илья Ильич разменял четвертый десяток – на момент событий ему 32 года. Это мужчина среднего роста, симпатичный, со спокойным и мягким выражением лица. Темно-серые глаза выражают доброжелательность, но в них абсолютно отсутствует какая-либо сосредоточенность. Порою мимолетная мысль «пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности». Беспечность и какая-то тепличность сквозят во всем облике героя. Обрюзглость, которую его тело приобрело слишком рано, и нездоровый цвет лица говорят о том, что герой редко бывает на воздухе и слишком мало двигается. Любимое место обитания Обломова – старый диван, обычная одежда – необъятный халат восточного типа и мягкие туфли. Этот домашний гардероб как нельзя лучше гармонирует со всем обликом своего хозяина.
Характер
Иллюстрация к роману «Обломов». Художник К. Тихомиров
Апатия и лень – ярко выраженные отрицательные черты Обломова. Такой склад характера сформировался у него еще в детстве, в атмосфере сонного царства, в котором пребывали обитатели Обломовки. Никто не привил ему даже малой доли тех необходимых навыков, которые пригождаются человеку, вступающему во взрослую жизнь. Не он сам, а другие всегда были исполнителями его желаний, родители же не видели в этом ничего предосудительного. Ведь мальчик – барин, пусть даже и маленький, а барчукам негоже и не по сословию перетруждаться. Такое воспитание обернулось тем, что взрослый Обломов все так же продолжает надеяться на то, что придет некто и решит за него все его проблемы. Даже письмо от управляющего Обломовкой не в силах поднять его с дивана, чтобы разобраться, что происходит в имении.
Но есть в характере Ильи Ильича и положительные стороны. Прежде всего, это доброта и отзывчивость, способность к сочувствию. Наделен Обломов и таким свойством, как проницательность. Ведь, благодаря ей, он первым понял, что отношения с Ольгой – это путь в никуда. Не чужды герою и мечтательность, романтизм, способность тонко чувствовать и переживать. К сожалению, судьба его сложилась так, что этим фантазиям и мечтам не суждено воплотиться в жизнь. Между тем, ему хорошо в своих грезах, ведь там ему не нужно подстраиваться под жестокий окружающий мир, который он не приемлет всем своим существом.
Квартира, где обитает герой, выглядит неуютно и запущенно. Уборкой занимается Захар и то, скорее, для видимости. Если присмотреться, можно увидеть паутины, свисающие по углам, ковры, покрытые пятнами, мусор под шкафами, неубранные тарелки. Повсюду царит ощущение необжитости и пустоты. Если бы не диван с Обломовым, можно было подумать, что здесь давно никто не живет.
Элементы биографии
В настоящее время Обломов владеет родовым имением с тремястами крестьянами. Это наследство, доставшееся ему от отца. Стоит коротко упомянуть о родителях Обломова – добродушных людях, приверженцах патриархального жизненного уклада. Жизнь их протекала в полнейшей безмятежности и покое. Отец «целое утро сидел у окна и неукоснительно наблюдал за всем, что делается на дворе», мать Илюши весь день отдавала разные распоряжения по хозяйственной части. Ее любовь к единственному сыну не знала границ. Каждое утро она осыпала «его страстными поцелуями», затем вглядывалась в него «жадными, заботливыми глазами, не мутны ли глазки… не болит ли что-нибудь».
С детства Илья Ильич усвоил, что жизнь – это «покойная река», которая протекает мимо, а жизненный идеал – это праздность и бездействие. Еще будучи совсем ребенком, он выстроил программу своей будущей жизни, образцом для которой была жизнь в Обломовке. Одной из главнейших забот обитателей имения была забота о еде: «Какие телята утучнялись там к годовым праздникам! Какая птица воспитывалась. Какие запасы были там варений, солений, печений! Какие меды, какие квасы варились, какие пироги пеклись в Обломовке!»
Никто не смел нарушать вековую традицию – послеобеденный сон, который был «истинным подобием смерти». Спали все – хозяева, прислуга, дворовые девки, конюх, садовник и прочая многочисленная челядь. Мальчик с нетерпением ожидал той минуты, когда в доме наступала мертвая тишина. В это время он становился предоставленным самому себе и ощущал себя единственным во всем мире. Несмотря на пытливость ума, ребенок, в силу своего возраста не оказывал никакого сопротивления атмосфере застоя, царившего в имении. Долгими зимними вечерами, укладывая Илюшу спать, няня рассказывала ему «о какой-то неведомой стороне, где нет ни ночей, ни холода, где все совершаются чудеса, где текут реки меду и молока, где никто ничего круглый год не делает, а день-деньской только и знают, что гуляют все добрые молодцы, такие, как Илья Ильич, да красавицы, что ни в сказке сказать, ни пером описать». Даже во взрослой жизни Обломов будет продолжать верить в чудеса, непроизвольно сожалея о том, почему «сказка не жизнь, а жизнь не сказка». У него «навсегда останется расположение полежать на печи, походить в готовом, незаработанном платье и поесть на счет доброй волшебницы».
Учеба в пансионе, переезд в Петербург
Наступила пора учебы и «отец и мать посадили баловника Илюшу за книгу». Учиться ему предстояло в пансионе, который для дворянских детей организовал Иван Богданыч Штольц. Его сын Андрей стал одноклассником Илюши. У юного Обломова полностью отсутствовала тяга к обучению, да и родители в его образовании усматривали единственную выгоду: «мечтали и о шитом мундире для него, воображали его советником в палате, а мать даже и губернатором». Но они хотели, чтобы всего этого их мальчик достиг, не слишком утруждаясь, «как-нибудь подешевле, с разными хитростями». В пансионе, где Обломов пробыл до пятнадцати лет, его, так же, как и дома лелеяли, «как экзотический цветок в теплице, и так же, как последний под стеклом, он рос медленно и вяло».
Затем была учеба в Москве, после которой Обломов так и не воспользовался в своей жизни науками, которые изучал. Обосновывал он это так: «Политическая экономия, например, алгебра, геометрия – что я стану с ними делать в Обломовке?». Тем не менее, тщеславие и мечты о блестящей карьере сподвигли его на переезд в Петербург. С собой он забрал верного слугу Захара и поселился с ним в двух комнатах, но после того, как стал владельцем Обломовки, смог позволить себе «квартиру побольше, прибавил к своему штату еще повара и завел было пару лошадей».
Служба, карьера и гости Обломова
Илья Обломов. Актер О. Табаков. Х/ф «Несколько дней из жизни И.И. Обломова». 1979
В Петербурге Обломов устроился на службу в канцелярию. Работу он выполнял мелкую, соответствующую его должности коллежского секретаря. Однажды он перепутал адреса и отправил служебное письмо не в Астрахань, а в Архангельск. Это обстоятельство так испугало Обломова, что он из-за страха перед начальством был вынужден подать в отставку. Таков был финал его так и не начавшейся карьеры. Став свободным, он поначалу посещал светские мероприятия, однако разочаровавшись в обществе, насквозь пронизанном ложью, завистью и сплетнями, он стал делать это все реже и реже. Тогда он поставил перед собой цель навести порядок в Обломовке, жениться и зажить там беззаботной жизнью, как и его родители. Но лень, которую он впитал с молоком матери, не позволила ему осуществить задуманное.
У Обломова есть несколько приятелей, которые регулярно его навещают. Судьбинский, Волков и Пенкин заглядывают редко и буквально на несколько минут. Такие же, как Алексеев и Тарантьев наносят основательные визиты. У Обломова они едят, пьют, курят дорогие сигары, одним словом, находят в его доме «теплый, покойный приют и всегда одинаково если не радушный, но равнодушный прием». Да и сам Илья Ильич уже привык к этим людям. Алексеев позволяет ему «жить по-своему, то есть лежать молча, дремать или ходить по комнате…». Он переносит «одинаково согласно и его молчание, и его разговор, и волнение, и образ мыслей, каков бы он ни был». Совсем другой Тарантьев. Он вносит в сонное царство Обломова «жизнь, движение, а иногда и вести извне». Помимо этого, Обломов по наивности надеется, что Тарантьев «в самом деле способен посоветовать ему что-нибудь путное».
Мечты Обломова
Лежа на диване, Обломов «любил уходить в себя и жить в созданном им мире». Его голову посещали высокие идеи, в воображении он ощущал себя героем – победителем всемирного зла. Иногда он представлял себя художником или великим, непобедимым полководцем. Но когда в своих мечтах он сталкивался с какой-нибудь проблемой, то начинал «молиться жарко, усердно, умоляя небо отвратить как-нибудь угрожающую бурю». После этого он вновь становился равнодушным и ко всему безучастным. Даже письмо от управляющего из Обломовки и требование хозяина освободить квартиру отходили куда-то далеко, на последний план.
Обломов был способен осознать весь трагизм своего положения и то, «что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее светлое начало, может быть, теперь уже умершее, или лежит оно, как золото в недрах горы, и давно бы пора этому золоту быть ходячей монетой».
Обломов и Штольц
Дружба Обломова и Штольца берет свое начало в далеком детстве. Затем была совместная учеба в пансионе, и до сих пор Штольц остается единственным близким Обломову человеком. В юности они оба были романтиками и мечтателями, собирались «изъездить вдоль и поперек Европу, исходить Швейцарию пешком, обжечь ноги на Везувии, спуститься в Геркулан». Только перед Штольцем Илья Ильич может быть до конца откровенным и искренним, он обсуждает с ним свое здоровье, просит у него совета: «Дай мне своей воли и ума и веди меня, куда хочешь. За тобой я, может быть, пойду, а один не сдвинусь с места».
Штольц – активный и деятельный молодой мужчина. Для него разъезды – обычное дело, в отличие от Обломова, который «избаловался настолько», что не в состоянии съехать с квартиры. Стоит ли говорить о дальних путешествиях, когда единственной поездкой Обломова была дорога из имения до Москвы. И проходила она с кучей прислуги, «среди перин, ларцов, чемоданов, окороков, булок, всякой жареной и вареной скотины и птицы».
Однако Штольцу все же удается прервать затворничество друга. Он намерен вновь вернуть его в общество. После долгого упорства Обломов соглашается, и это можно считать настоящим подвигом, первым шагом на пути к «излечению». Но во время бесконечных визитов Обломов начинает замечать, что представители света – это «спящие люди». «Разве не спят они всю жизнь сидя? Чем я виноватее их, лежа у себя дома и не заражая головы тройками и валетами?» Обломов пытается доказать другу, что светская жизнь – это средоточие лжи и лицемерия, что никак не соответствует его представлению о счастье. Он вновь мечтает о жизни в Обломовке в кругу семьи, в доме с изящной мебелью, роялем, книгами. Это и есть тот самый рай, который рисует его воображение.
Обломов и Ольга Ильинская
Обломов и Ольга Ильинская. Х/ф «Несколько дней из жизни И.И. Обломова». 1979
Поселившись в Петербурге, Обломов иногда заводил отношения с женщинами, но это было лишь мимолетной влюбленностью, которая никогда не превращалась в настоящую любовь. Потом он сознательно прекратил общение со слабым полом во избежание разных хлопот. Всколыхнула душу Обломова встреча с Ольгой Ильинской, в которую он влюбился с первого взгляда. Девушка вновь подарила ему желание жить и любить. Под влиянием этой встречи Илья Ильич начал меняться, он перестал спать после обеда, стал читать книги, совершать с Ольгой длительные пешие прогулки. Все начало меняться после того, как он сделал девушке предложение и получил ее согласие стать его женой. На него вдруг навалились мысли о предстоящих хлопотах, которые неизбежно сопровождают подготовку к свадьбе. Первые же попытки по наведению порядка в своих делах оказались настолько неподъемны для Обломова, что его чувство начало угасать. Ольга, которая так активно взялась за перевоспитание Обломова, поняла, что ее усилия пропадают зря. Считая для себя невозможным жить так, как Обломов, она приняла решение расстаться с ним.
Обломов тяжело пережил разлуку с Ольгой. Он долго болел и «мало-помалу входил в прежнюю нормальную свою жизнь». Тем не менее, он от души порадовался за нее, когда получил известие о том, что она вышла замуж за Штольца. «Вас благословил сам Бог! Боже мой! как я счастлив. »
Обломов и Пшеницына
Агафья Матвеевна Пшеницына была кумой Тарантьева, который и посоветовал Обломову снять у нее квартиру на Выборгской стороне. Ему сразу пришлась по душе эта простая и трудолюбивая женщина, вдова чиновника, занимавшего в свое время такой же пост, как и Обломов. В свою очередь, Пшеницына также очень хорошо относилась к Илье Ильичу, помогала и заботилась о нем. Обломов понял, что дом Агафьи Матвеевны – это и есть тот самый райский уголок, о котором он мечтал всю свою жизнь. Здесь все было таким же, как и в любимой Обломовке, те же разговоры о еде и продовольствии, те же мирно протекающие, однообразные дни, в которых нет места бурям и потрясениям.
Здесь Обломов впервые стал отцом – у него родился сын, названный в честь Штольца Андреем. Анализируя свою жизнь, Илья Ильич решил, что «ему некуда больше идти, нечего искать… идеал его жизни осуществился». Обломов жил тихо и спокойно, так же спокойно и тихо он ушел из жизни, «без боли, без мучений, как будто остановились часы, которые забыли завести».
Роль героя в произведении
Обломов – яркий образец патриархального дворянина. В романе он играет роль «лишнего человека», не принимающего современное общество, навсегда застрявшего в прошлом. Ему абсолютно чужда та среда, к которой принадлежат его лучший друг Андрей Штольц и его возлюбленная Ольга Ильинская. Писатель показывает «обломовщину» с ее влечением к далекому прошлому, бездеятельностью, безразличием и духовной деградацией, когда личность превращается в биомассу, лежащую на диване.
В то же время, Гончаров неоднозначно изображает и представителей современного мира. Почти каждый из них лишен того душевного покоя и внутренней мечтательности, которые были у Обломова. Даже Штольц находит этот покой только в доме Обломова. Создавая образ главного героя, автор стремится донести мысль, что, несмотря на положительные черты характера, такие, как доброта и отзывчивость необходима постоянная работа над развитием собственной личности. В противном случае человека ожидает такой же тупиковый застой, в какой добровольно вогнал себя Обломов.
Развитие героя по мере сюжета
Первое знакомство с героем происходит, когда Илюше Обломову всего семь лет, в последних главах описываются события, произошедшие тридцать семь лет спустя. Чтобы лучше понять, какие изменения претерпевает главный герой на протяжении повествования, необходимо обратить внимание на «Сон Обломова», в котором он вновь возвращается в детство, в деревню, где еще жива его любимая маменька, где все – и господа и слуги пребывают в царстве сна и покоя, где «норма жизни была готова и преподана им родителями, а те приняли ее, тоже готовую, от дедушки, а дедушки от прадедушки, с заветом блюсти ее ценность и неприкосновенность».
Шаг за шагом приближается Обломов к своей деградации. Сначала следует увольнение со службы, затем утрата интереса к обществу и внешнему миру в целом. У героя остаются только диван, необъятный халат и домашние туфли. Он неуклонно погружается в полную духовную апатию и лень. Даже полный энергии Штольц не в состоянии пробудить в нем желание начать жить, а не продолжать бессмысленное существование. В ответ он слышит: «Все знаю, все понимаю, но силы воли нет». Не смогла воскресить Обломова и любовь к Ольге Ильинской. Его страшат те недостижимые для него свойства, которые сделают его достойным любви этой девушки. Свой идеал он находит в доме Агафьи Пшеницыной, которая, в отличие от Ольги, не требует от Обломова никаких изменений, и любит его таким, каков он есть.
Отношение автора к герою
Позиция автора по отношению к Обломову неоднозначна. Подробно описывая быт главного героя, образ его мыслей, Гончаров довольно положительно относится к господину Обломову. Он даже сочувствует ему в его беспомощности и несостоятельности. Он понимает, что Обломов – жертва родительского воспитания, а его инфантильность – порождение барской среды, где помещики ведут праздную жизнь за счет труда крепостных крестьян.
Гончаров показывает положительные черты характера Обломова, такие как доброта, порядочность, ум, честность, чтобы читатель почувствовал, что перед ним, прежде всего, человек. В то же время, временами чувствуется антипатия автора к герою за его лень, несостоятельность и трусость. В финале Гончаров не обозначает свою позицию по отношению к какому-либо герою. Остается неизвестным, чью сторону он принимает – энергичного Штольца или пассивного Обломова. Тем не менее, становится понятно, что именно давно изжившая себя «обломовщина» и стала причиной деградации героя.
Прототипы
История произведения корнями уходит в историю жизни самого И.А. Гончарова. Как признавался сам писатель, для него особенно важным было описание полной реальности, без ухода на «почву мыслителя». Таким образом, можно сделать вывод, что своего главного героя автор списал с собственной персоны. Об этом говорили и современники писателя, находя в Гончарове и Обломове множество совпадений. И тот и другой были выходцами из русской патриархальной глубинки, оба отличались медлительностью и, в некоторой степени, леностью, но при этом, оба были умны и порядочны.
Экранизации героя
Илья Ильич Обломов. Актер О. Басилашвили. Т/сп «Обломов». 1965
В 1965 году режиссер и сценарист, народный артист РФ Александр Белинский поставил телевизионный спектакль «Обломов», который стал первой экранизацией знаменитого романа И.А. Гончарова. Для воплощения образа Обломова он пригласил в свою работу известного актера Олега Басилашвили.
В апреле 1980 года состоялась премьера двухсерийного художественного фильма «Несколько дней из жизни И.И. Обломова». Работа режиссера Никиты Михалкова до сих пор признается лучшей экранной версией романа. На роль Обломова Михалков пригласил всеми любимого актера Олега Табакова. Обломов Табакова получился очень натуральным и трогательным. Добродушный, мягкий, ленивый, мечтательный – таким зритель видит Обломова в исполнении Олега Павловича. Хотя сам Табаков неоднократно повторял, что в действительности Штольцем был скорее он, а не Богатырев. Несмотря на это, роль Обломова является одной из лучших в копилке Олега Павловича Табакова.
Обломов (Гончаров И. А., 1859)
Иванов день прошел торжественно. Иван Матвеевич накануне не ходил в должность, ездил как угорелый по городу и всякий раз приезжал домой то с кульком, то с корзиной.
Агафья Матвеевна трои сутки жила одним кофе, и только для Ильи Ильича готовились три блюда, а прочие ели как-нибудь и что-нибудь.
Анисья накануне даже вовсе не ложилась спать. Только один Захар выспался за нее и за себя и на все эти приготовления смотрел небрежно, с полупрезрением.
— У нас, в Обломовке, этак каждый праздник готовили, — говорил он двум поварам, которые приглашены были с графской кухни, — бывало, пять пирожных подадут, а соусов что, так и не пересчитаешь! И целый день господа-то кушают, и на другой день. А мы дней пять доедаем остатки. Только доели, смотришь, гости приехали — опять пошло, а здесь раз в год!
Он за обедом подавал первому Обломову и ни за что не соглашался подать какому-то господину с большим крестом на шее.
— Наш-то столбовой, — гордо говорил он, — а это что за гости!
Тарантьеву, сидевшему на конце, вовсе не подавал или сам сваливал ему на тарелку кушанье, сколько заблагорассудит.
Все сослуживцы Ивана Матвеевича были налицо, человек тридцать.
Огромная форель, фаршированные цыплята, перепелки, мороженое и отличное вино — все это достойно ознаменовало годичный праздник.
Гости под конец обнимались, до небес превозносили вкус хозяина и потом сели за карты. Мухояров кланялся и благодарил, говоря, что он, для счастья угостить дорогих гостей, не пожалел третного будто бы жалованья.
К утру гости разъехались и разошлись, с грехом пополам, и опять все смолкло в доме до Ильина дня.
В этот день из посторонних были только в гостях у Обломова Иван Герасимович и Алексеев, безмолвный и безответный гость, который звал в начале рассказа Илью Ильича на первое мая. Обломов не только не хотел уступить Ивану Матвеевичу, но старался блеснуть тонкостью и изяществом угощения, неизвестными в этом углу.
Вместо жирной кулебяки явились начиненные воздухом пирожки; перед супом подали устриц; цыплята в папильотках, с трюфелями, сладкие мяса, тончайшая зелень, английский суп.
Посредине стола красовался громадный ананас, и кругом лежали персики, вишни, абрикосы. В вазах живые цветы.
Только принялись за суп, только Тарантьев обругал пирожки и повара, за глупую выдумку ничего не класть в них, как послышалось отчаянное скаканье и лай собаки на цепи.
На двор въехал экипаж, и кто-то спрашивал Обломова. Все и рты разинули.
— Кто-нибудь из прошлогодних знакомых вспомнил мои именины, — сказал Обломов, — дома нет, скажи — дома нет! — кричал он шепотом Захару.
Обедали в саду, в беседке, Захар бросился было отказать и столкнулся на дорожке с Штольцем.
— Андрей Иваныч, — прохрипел он радостно.
— Андрей! — громко воззвал к нему Обломов и бросился обнимать его.
— Как я кстати, к самому обеду! — сказал Штольц, — накорми меня; я голоден. Насилу отыскал тебя!
— Пойдем, пойдем, садись! — суетливо говорил Обломов, сажая его подле себя.
При появлении Штольца Тарантьев первый проворно переправился через плетень и шагнул в огород; за ним скрылся за беседку Иван Матвеевич и исчез в светлицу. Хозяйка тоже поднялась с места.
— Я помешал, — сказал Штольц, вскакивая.
— Куда это, зачем? Иван Матвеич! Михей Андреич! — кричал Обломов.
Хозяйку он усадил на свое место, а Ивана Матвеевича и Тарантьева дозваться не мог.
— Откуда, как, надолго ли? — посыпались вопросы.
Штольц приехал на две недели, по делам, и отправлялся в деревню, потом в Киев и еще Бог знает куда.
Штольц за столом говорил мало, но ел много: видно, что он в самом деле был голоден. Прочие и подавно ели молча.
После обеда, когда все убрали со стола, Обломов велел оставить в беседке шампанское и сельтерскую воду и остался вдвоем с Штольцем.
Они молчали некоторое время. Штольц пристально и долго глядел на него.
— Ну, Илья?! — сказал он наконец, но так строго, так вопросительно, что Обломов смотрел вниз и молчал. — Стало быть, «никогда»?
— Что «никогда»? — спросил Обломов, будто не понимая.
— Ты уж забыл: «Теперь или никогда!»
— Я не такой теперь… что был тогда, Андрей, — сказал он наконец, — дела мои, слава Богу, в порядке: я не лежу праздно, план почти кончен, выписываю два журнала; книги, что ты оставил, почти все прочитал…
— Отчего ж не приехал за границу? — спросил Штольц.
— За границу мне помешала приехать…
— Ольга? — сказал Штольц, глядя на него выразительно.
— Как, ужели ты слышал… Где она теперь? — быстро спросил он, взглянув на Штольца.
Штольц, не отвечая, продолжал смотреть на него, глубоко заглядывая ему в душу.
— Я слышал, она с теткой уехала за границу, — говорил Обломов, — вскоре…
— Вскоре после того, как узнала свою ошибку, — договорил Штольц.
— Разве ты знаешь… — говорил Обломов, не зная, куда деваться от смущенья.
— Все, — сказал Штольц, — даже и о ветке сирени. И тебе не стыдно, не больно, Илья? не жжет тебя раскаяние, сожаление.
— Не говори, не поминай! — торопливо перебил его Обломов, — я и то вынес горячку, когда увидел, какая бездна лежит между мной и ею, когда убедился, что я не стою ее… Ах, Андрей! если ты любишь меня, не мучь, не поминай о ней: я давно указывал ей ошибку, она не хотела верить… право, я не очень виноват…
— Я не виню тебя, Илья, — дружески, мягко продолжал Штольц, — я читал твое письмо. Виноват больше всех я, потом она, потом уж ты, и то мало.
— Что она теперь? — робко спросил Обломов.
— Что: грустит, плачет неутешными слезами и проклинает тебя…
Испуг, сострадание, ужас, раскаяние с каждым словом являлись на лице Обломова.
— Что ты говоришь, Андрей! — сказал он, вставая с места. — Поедем, ради Бога, сейчас, сию минуту: я у ног ее выпрошу прошение…
— Сиди смирно! — перебил Штольц, засмеявшись, — она весела, даже счастлива, велела кланяться тебе и хотела писать, но я отговорил, сказал, что это тебя взволнует.
— Ну, слава Богу! — почти со слезами произнес Обломов, — как я рад, Андрей, позволь поцеловать тебя и выпьем за ее здоровье.
Они выпили по бокалу шампанского.
— Теперь в Швейцарии. К осени она с теткой поедет к себе в деревню. Я за этим здесь теперь: нужно еще окончательно похлопотать в палате. Барон не доделал дела; он вздумал посвататься за Ольгу…
— Ужели? Так это правда? — спросил Обломов, — ну, что ж она?
— Разумеется, что: отказала; он огорчился и уехал, а я вот теперь доканчивай дела! На той неделе все кончится. Ну, ты что? Зачем ты забился в эту глушь?
— Покойно здесь, тихо, Андрей, никто не мешает…
— Помилуй, здесь та же Обломовка, только гаже, — говорил Штольц, оглядываясь. — Поедем-ка в деревню, Илья.
— В деревню… хорошо, пожалуй: там же стройка начнется скоро, только не вдруг, Андрей, дай сообразить…
— Опять сообразить! Знаю я твои соображения: сообразишь, как года два назад сообразил ехать за границу. Поедем на той неделе.
— Как же вдруг, на той неделе? — защищался Обломов, — ты на ходу, а мне ведь надо приготовиться… У меня здесь все хозяйство: как я кину его? У меня ничего нет.
— Да ничего и не надо. Ну, что тебе нужно?
— Здоровье плохо, Андрей, — сказал он, — одышка одолевает. Ячмени опять пошли, то на том, то на другом глазу, и ноги стали отекать. А иногда заспишься ночью, вдруг точно ударит кто-нибудь по голове или по спине, так что вскочишь…
— Она еще не забыла меня! Да стою ли я! — сказал Обломов с чувством.
— Нет, не забыла и, кажется, никогда не забудет: это не такая женщина. Ты еще должен ехать к ней в деревню, в гости.
— Не теперь только, ради Бога, не теперь, Андрей! Дай забыть. Ах, еще здесь…
Он указал на сердце.
— Что здесь? Не любовь ли? — спросил Штольц.
— Нет, стыд и горе! — со вздохом ответил Обломов.
— Ну, хорошо! Поедем к тебе: ведь тебе строиться надо; теперь лето, драгоценное время уходит…
— Нет, у меня поверенный есть. Он и теперь в деревне, а я могу после приехать, когда соберусь, подумаю.
Он стал хвастаться перед Штольцем, как, не сходя с места, он отлично устроил дела, как поверенный собирает справки о беглых мужиках, выгодно продает хлеб и как прислал ему полторы тысячи и, вероятно, соберет и пришлет в этом году оброк.
Штольц руками всплеснул при этом рассказе.
— Ты ограблен кругом! — сказал он. — С трехсот душ полторы тысячи рублей! Кто поверенный? Что за человек?
— Больше полуторы тысячи, — поправил Обломов, — он из выручки же за хлеб получил вознаграждение за труд…
— Не помню, право, да я тебе покажу: у меня где-то есть расчет.
— Ну, Илья! Ты в самом деле умер, погиб! — заключил он. — Одевайся, поедем ко мне!
Обломов стал было делать возражения, но Штольц почти насильно увез его к себе, написал доверенность на свое имя, заставил Обломова подписать и объявил ему, что он берет Обломовку на аренду до тех пор, пока Обломов сам приедет в деревню и привыкнет к хозяйству.
— Ты будешь получать втрое больше, — сказал он, — только я долго твоим арендатором не буду, — у меня свои дела есть. Поедем в деревню теперь, или приезжай вслед за мной. Я буду в имении Ольги: это в трехстах верстах, заеду и к тебе, выгоню поверенного, распоряжусь, а потом являйся сам. Я от тебя не отстану.
— Ах, жизнь! — сказал он.
— Трогает, нет покоя! Лег бы и заснул… навсегда…
— То есть погасил бы огонь и остался в темноте! Хороша жизнь! Эх, Илья! ты хоть пофилософствовал бы немного, право! Жизнь мелькнет, как мгновение, а он лег бы да заснул! Пусть она будет постоянным горением! Ах, если б прожить лет двести, триста! — заключил он, — сколько бы можно было переделать дела!
— Ты — другое дело, Андрей, — возразил Обломов, — у тебя крылья есть: ты не живешь, ты летаешь; у тебя есть дарования, самолюбие, ты вон не толст, не одолевают ячмени, не чешется затылок. Ты как-то иначе устроен…
— Э, полно! Человек создан сам устроивать себя и даже менять свою природу, а он отрастил брюхо да и думает, что природа послала ему эту ношу! У тебя были крылья, да ты отвязал их.
— Где они, крылья-то? — уныло говорил Обломов. — Я ничего не умею…
— То есть не хочешь уметь, — перебил Штольц. — Нет человека, который бы не умел чего-нибудь, ей-богу нет!
— А вот я не умею! — сказал Обломов.
— Тебя послушать, так ты и бумаги не умеешь в управу написать, и письма к домовому хозяину, а к Ольге письмо написал же? Не путал там которого и что? И бумага нашлась атласная, и чернила из английского магазина, и почерк бойкий: что?
— Понадобилось, так явились и мысли и язык, хоть напечатать в романе где-нибудь. А нет нужды, так и не умею, и глаза не видят, и в руках слабость! Ты свое уменье затерял еще в детстве, в Обломовке, среди теток, нянек и дядек. Началось с неуменья надевать чулки и кончилось неуменьем жить.
— Все это, может быть, правда, Андрей, да делать нечего, не воротишь! — с решительным вздохом сказал Илья.
— Как не воротишь! — сердито возразил Штольц. — Какие пустяки. Слушай да делай, что я говорю, вот и воротишь!
Но Штольц уехал в деревню один, а Обломов остался, обещаясь приехать к осени.
— Что сказать Ольге? — спросил Штольц Обломова перед отъездом.
Обломов наклонил голову и печально молчал; потом вздохнул.
— Не поминай ей обо мне! — наконец сказал он в смущении, — скажи, что не видал, не слыхал…
— Она не поверит, — возразил Штольц.
— Ну скажи, что я погиб, умер, пропал…
— Она заплачет и долго не утешится: за что же печалить ее?
Обломов задумался с умилением; глаза были влажны.
— Ну, хорошо; я солгу ей, скажу, что ты живешь ее памятью, — заключил Штольц, — и ищешь строгой и серьезной цели. Ты заметь, что сама жизнь и труд есть цель жизни, а не женщина: в этом вы ошибались оба. Как она будет довольна!