часы позолоченные закопченные стены иллюстрированная книга
Выполнить задание письменно в тетради: вставить пропущенные буквы
Жаре…ый гусь, поджаре…ая колбаса, жаре…ые в масле пирожки, пуга…ая ворона, перепуга…ые (испуга…ые) люди, калё…ые орехи, раскалё…ая печь, калё…ые в печке орехи, рва…ый рукав, вырва…ый (разорв…ый) рукав, писа…ый красавец, вписа…ый тре-
угольник, писа…ый знаменитым художником портрет, лома…ый грош, полома…ый автомобиль, топлё…ое молоко, вытопле…ая печь, затопле…ая хата, беше…ый карьер, взбешё…ый человек, гружё…ая баржа, выгруже…ая баржа, гружё…ая хлебом баржа, ране…ый боец, изране…ое тело, ране…ый под Киевом боец, паре…ый лук, распа-
ре…ые косточки, штопа…ые носки, поштопа…ая гимнастёрка.
Маза…ая печь; вымаза…ое платье; золочё…ое блюдо; позолоче…ые ложки; гашё…ая или негашё…ая известь; скоше…ый луг; нескоше…ые травы; луг, не скоше…ый колхозниками; варё…ый картофель; вываре…ое мясо; варё…ая в котелке картошка;
дра…ый сапог; ободра…ое лицо; травле…ый волк; затравле…ый зверь; пута…ые мысли; запута…ые ответы; плетё…ая корзина; плетё…ый из хвороста шалаш; оплетё…ый плющом забор; толчё…ый графит; истолчё…ый в порошок сахар; ноше…ые вещи;
долго ноше…ые вещи; поноше…ые вещи; копчё…ая рыба; закопчё…ая кастрюля; сырокопчё…ая колбаса; сушё…ые фрукты; иссуше…ые степи; высуше…ое бельё; краше…ый пол; выкраше…ый пол; краше…ый масляной краской пол; тка…ая скатерть; вытка…ая скатерть; тка…ая золотом скатерть.
Организова…ая спонсорами ярмарка, выставка организова…а шефами, слома…ая хулиганами скамья, игрушка слома…а ребёнком, свеча потуше…а ветром, лыжи заброше…ы на чердак, лошади подкова…ы кузнецом, покуса…ые москитами животные,
руки искуса…ы комарами, потуше…ый дождём костёр, огни потуше…ы давно, испечё…ая лепешка, печё…ые блины, жаре…ая хозяйкой рыба, картошка испече…а в золе, топлё…ое в печке масло, были време…ые трудности, деревья посаже…ы в саду, полотно сотка…о мастером, варё…ый утром кофе, каша сваре…а на молоке,
убра…ые в парке дорожки, испуга…ый шорохом заяц, средства
Москвич
«Если ты без повода надеваешь часы за сотни тысяч, это моветон» — часовщик Владимир Грачев
Основатель часовой мастерской Грачева мастер Владимир Грачев рассказал «Москвич Mag» о том, в какие бренды стоит инвестировать, как в СССР было устроено производство, которое ничуть не уступало швейцарским мануфактурам, а также поразмышлял о судьбе механических часов в современном мире.
Зачем человеку эпохи гаджетов механические часы?
Да, сейчас происходит некая стагнация культуры — переформатирование рынка. Часы теперь не попадают в разряд ценностей — ценность после покупки приобретают лишь некоторые из топового сегмента. Это как с изобразительным искусством: человек написал картину — чья-то картина стоит денег, а чья-то нет, при этом некоторые — безумных. Если рассматривать с точки зрения практичности: кусок холста и краска продаются за миллионы долларов — с часами такая же история.
Часы — это искусство; их носят не для того, чтобы смотреть время. Его мы видим везде, а в телефоне вообще в сто раз точнее, ведь сигнал принимается через GPS. Это некий статус: встречаясь с кем-то, мы смотрим, что на руке. Причем интересно, что мы (я имею в виду Россию) прошли тот момент, когда статус мерился стоимостью часов, и пришли к общемировым критериям ценности: если у человека простой стальной Rolex, то это знак вкуса; дома у него могут быть часы за сотни тысяч долларов, но он не будет надевать их каждый день. Более того, если ты без повода надеваешь куда-то такие часы, то это моветон. Своим показать можно, а вот демонстрировать богатство на улице — нет.
Как у нас передается часовая культура, от отца к сыну?
В нашей стране эта культура только формируется. 1990-е стали переломным моментом: сломалась вся старая система. В Советском Союзе часы передавались от отца к сыну как память, но они не имели материальной ценности, хотя и были неплохими.
Когда в 1990-е изобилие швейцарских часов ворвалось на наш рынок, никто не понимал соотношение цен. В то время к нам пришла Swatch Group, но при этом народ еще с советских времен понимал, что есть Rolex, который те, кто имел доступ за границу, привозили с собой, покупая еще за вменяемые деньги. И, естественно, позже у новых русских понятие золотого «Ролекса» было как сейчас в Америке у рэперов — символ всего, что можно иметь в жизни. Сейчас вкус и понимание начинают формироваться и выравниваться.
Как вы увлеклись часовым мастерством?
Я занялся часами случайно — сначала это было хобби. С детства я увлекался авиамоделированием — руки были нормально подшиты. А по образованию я математик. Первые часы появились в 4-м классе — мне их подарил дядя, а потом в 9-м классе отец купил мне вторые часы. И все это сподвигло к занятию хронометрами, их историей. В 1993 году я подарил дорогому себе от себя лично первые швейцарские часы. У них был позолоченный корпус, который я поцарапал и очень переживал по этому поводу.
В Советском Союзе выстроили очень мощную часовую промышленность — мы были гигантами, Швейцария даже близко не стояла.
Мы в НИИ тогда сделали раствор для золочения — я понимал, что могу восстановить поцарапанную позолоту, но мне нужно разобрать часы, а как это делается, я не знал. Точнее понимал, что надо нажать определенную кнопочку, чтобы вытянуть заводную головку. Я ее нажал, но не учел некоторых факторов, и она там залипла. Собрать часы обратно я уже не мог. Естественно, ни о каком швейцарском сервисе речи не шло — мастера в глаза не видели таких часов. Через знакомых я нашел человека, который был бывшим инженером, но поскольку на тот момент все распалось, подрабатывал часовщиком. Пытаясь вытащить эту деталь, я разобрал часы целиком, но, как всегда, не с той стороны. Отнес ему, он все сделал, но началась следующая история: то часы ходят, то не ходят. Через несколько визитов я надоел этому мастеру, и он сказал, что увидел в микроскоп какой-то зуб, поврежденный динамическим ударом, сказал белиберду, чтобы я отстал. Я узнал у него, как разбираются часы — не дурак вроде, — пришел домой, отвертка, микроскоп, пинцет есть: разобрал — собрал. Почувствовал себя гордым. Я еще очень долго бился с этими часами. С этого началось мое освоение часового мастерства.
А какая-то спецлитература была?
Была матчасть, были книги, в основном очень старые — 1950–1960-х годов. В Советском Союзе же выстроили очень мощную часовую промышленность — мы были гигантами, Швейцария даже близко не стояла. Но мы выпускали массовые часы, не делая дорогого сегмента, все для народа. Соответственно, все это снабжалось литературой, была выстроена система обучения. Но в 1990-х, когда я заинтересовался часовым делом, это тяжело было доставать — пойди найди книгу, которая еще и по факту никому не нужна. С этого все стартовало. Я начал собирать часы, и плавно-плавно все перешло в профессию. Это выбор сверху, он не мой. И мне до сих пор интересно.
Но ведь это очень дорогое хобби, тем более для научного сотрудника…
Смотря что собирать — начинал-то я со старых швейцарских часов. Для начала нужно было найти единомышленников, например на вернисаже в Измайлово, где по-прежнему, как и тогда, собирается некое сообщество: обмены, бартеры, продажи, скупки и прочее. Естественно, как любое хобби, это засасывает. Нет серьезнее профессии, чем хобби. Когда человек приходит в профессию, то он просто ходит на работу; с хобби так не может быть — оно тебя поглощает.
Не страшно ли работать с механизмами, которые стоят тысячи долларов? Это же жуткая ответственность.
Страха нет и никогда не было. От этого нужно сразу избавляться. Я с детства был любителем автогонок, однажды мне попалась книжка про приемы вождения польского раллиста Собеслава Засады: у человека от природы есть тормоз в голове — когда мы едем и видим препятствие на дороге, то инстинктивно нажимаем на тормоз, но в спорте этого нельзя делать — там нажимается газ; в экстренной ситуации, как ни парадоксально, спасает он. Так же и в часовом деле. Если ты начинаешь бояться, то никогда не станешь нормальным часовщиком.
Искусное часовое дело — это опыт. Теоретические и практические знания — очень большая разница. Важно не только умение разобрать и собрать часы, нужно и уметь выявить проблему. При этом часовое дело не только про поломки: часы ходят, но ходят не так, как надо — есть некий алгоритм, по нему ты начинаешь вычислять, где может быть проблема, например небольшой износ.
Для того чтобы создать эту маленькую машинку, нужно приложить много усилий. Раньше на отработку конструкций тратились годы, сейчас же все упростилось: есть станки, роботы, компьютеры — проектируется на ура и клепается быстро. Да, такие часы работают, но работают три года, а потом идет износ — проблема заложена уже при проектировании. Могу привести пример: есть фирма Roger Dubuis, за 15 лет они выпустили 30 собственных калибров — это нереально. У Patek Philippe с 1839 года столько не было! Те идут по пути эволюции — модернизации старых, проверенных калибров. А эти с нуля — бах-бах-бах и все. И их часы пошли в ремонт, все начало изнашиваться. Но потом эту компанию перекупили, и новые хозяева резко сменили политику.
Какой объем работы у часового мастера? Сколько времени уходит на одни часы?
Часы часам рознь. Есть простые механизмы, они делаются за день. Что такое «делаются»? Есть такое понятие «репассаж» — профилактика, техобслуживание: в часах есть некая смазка — если просто ляпнуть ею в механизм, то часы не будут ходить — сопротивление не даст колесам вращаться. Смазка очень важна, со временем она высыхает, тяжелые фракции закоксовываются — все превращается в мусор. Тогда нужно разобрать механизм, промыть детали в специальной автоматической мойке, заново собрать, смазать, отрегулировать — есть специальные приборы, которые, как кардиограф считывает наше сердце, читают показания часов. Все это доводится до ума.
Расскажите про самый интересный случай в вашей практике.
Это было году в 2008. Ко мне пришел очень своеобразный посетитель — я посмотрел на него и сразу понял, что он «из конторы», у него это было написано на лице. Он осторожно сказал: «У меня есть проблема, я вам покажу, а вы скажете, сможете или нет». И он достал просто уникальную вещь — одни из часов типа Grand Complications; минутный репетир, который, когда нажимаешь на рычаг, отбивает, сколько сейчас времени: часы, четверти и минуты. Таких часов было сделано всего 25 штук, стоили они безумных денег. На циферблате — некое подобие диафрагмы: в момент, когда ты нажимал на рычаг, репетир срабатывал, вся конструкция расширялась, и ты видел потроха механизма. Часы были в таком состоянии. Я больше никогда в жизни не видел, чтобы корпус был согнут на 5 миллиметров, шторки диафрагмы сломаны, а сам циферблат разбит в хлам. Я удивился, спросил, что с ними было — они попали в автокатастрофу? В ответ прозвучало сухое: «Это неважно». Ситуация была такая, что даже отправлять их на фабрику было без толку, просто списали бы. Была даже согнута платина — основа механизма. Но я сделал эти часы. Не буду называть сумму, но я взял минимум, потому что все было без гарантий. Я до сих пор не знаю, кто хозяин часов, но мне рассказали, что ему подарил их наш (показывает пальцем наверх) самый главный, но потом владелец часов на него обиделся и растоптал их.
Чтобы вернуть часы в жизнь, я в состоянии аффекта проделал невероятную работу — у меня был момент, когда я сомневался, смогу ли я победить их? Гигантский объем работы был сделан месяцев за пять. Тем более что мне поставили срок, потому что хозяин часов должен был идти в них на прием. Потом мы с этим человеком, который принес мне часы, еще общались, но он не называл имя хозяина, хотя мне до сих пор очень интересно, кто это.
Возвращаясь к часовому производству в СССР, почему, если у нас была такая мощная промышленность, о нем не говорят с придыханием, как о Швейцарии?
В Советском Союзе не было понятия элитарности в часах. Те, кто работал в Политбюро, обкомах, райкомах и прочем, имели доступ за границу и привозили все оттуда. Я достаточно давно живу недалеко от 7-го Ростовского переулка, где когда-то был магазин «Березка», в котором обслуживали по чекам и бонам, и точно помню, как на углу вечно толклись спекулянты. А вот рядовой народ устраивали и наши часы, тем более что они были очень интересными и за крайне вменяемые деньги.
В какую сторону стоит смотреть тем, кто решил собирать советские часы?
Есть несколько направлений. Я в основном собираю советские служебные часы, которые предназначались для Вооруженных сил — это то, что не поступало в продажу: выдавалось и забиралось. «Штурманские», «Океаны», водолазные часы НВЧ-30 — они очень редкие. Все это делалось под военную приемку.
Потом у нас была очень интересная серия в 1960-х, Poljot de Luxe — костюмные часы для экспорта. Здесь они на прилавке не лежали. Безумно красивые: классический дизайн, позолоченные корпусы, тонкие механизмы. У меня есть целая подборка таких. Даже сейчас их надеваешь и понимаешь — вещь. И по современным меркам это отличнейшие механизмы-ультраслимы.
И, в общем-то, неэкспортный «Полет» тоже был симпатичным, и его мог себе позволить любой работающий человек. Я ни в коей мере не пропагандирую коммунизм и не восхваляю Советский Союз, но это другой подход, чем при капитализме, где задача впарить тебе что-то за максимальные деньги, а тогда задачей было обеспечить народ хорошими вещами за вменяемые деньги. Чтобы понимать: в СССР выпускалось от 40 млн до 60 млн часов в год, притом больше трети шло на экспорт, не только в соцстраны, но были даже суббренды типа Sekonda, которая шла для Англии, все это там успешнейше продавалось. Есть достоверные сведения, что мы даже продавали кварцевые механизмы в Швейцарию. А на их базе уже там делались и экспортировались прекрасные часы.
С какого момента берет отсчет наша часовая история?
Вообще история идет от 1932 года. «Полет» — первый часовой завод. Точнее, «Полетом» он стал называться после полета Гагарина, а до этого был 1-й МЧЗ. А первые часы, которые там выпустили, назывались «Кировские».
К 1930-м годам все царские часовые запасы были исчерпаны, и мы столкнулись с тем, что армия есть, а часов для нее нет. В Америке нами был куплен завод со списанным оборудованием — швейцарцы отказались продавать, — на базе которого мы построили свою часовую промышленность — тот самый 1-й МЧЗ.
Мы в мастерской занимаемся определением подлинности часов. И если раньше это было просто, то сейчас мы сидим ломаем головы, устраивая консилиумы.
Мы строили все с нуля и лишь в 1960–1970-х начали делать сами. Вся наша промышленность построена на западных образцах, что автомобильная, что оптика, например ЛОМО, и даже микроскопы от немцев. Ничего исключительного в часовом деле у нас не было. Я уже рассказывал о часах ради часов: безумно сложная и дорогая вещь, которая по своей сути игрушка. Мы не занимались таким. Делали вещи утилитарные и нужные в хозяйстве.
Все те же замечательные 1990-е годы это похоронили. А завод «Слава» на «Белорусской» просто технически снесли лет десять назад — там, как всегда теперь, будет элитный жилой комплекс. Выстроить такое мощное часовое производство сейчас невозможно, как и второй раз построить ДнепроГЭС. Учитывая то, какими темпами продвигает свою продукцию Китай, конкурировать с ним мы не можем. Из-за качества и цены. Швейцарию не беру — это отдельная история. То, что мы делали в СССР по массовости — аналог того, что сейчас производит Китай, но они еще и выпускают копии.
Если говорить про покупку с рук или вторичку, как быть уверенным в приобретении?
Можно пошутить и сказать, что первым делом надо бежать к нам в мастерскую. Но это правда — должен быть некий профессионал, который может оценить вещь: не в плане стоимости, а в плане состояния. Одни и те же часы можно купить в отличном состоянии, а можно хлам, который внешне будет замечателен, но по факту утоплен, сломан или наполовину поддельным. Настали времена, когда китайцы не просто делают подделки, а когда в эти подделки даже ставятся настоящие механизмы. Мы в мастерской занимаемся определением подлинности часов. И если раньше это было просто, то сейчас мы сидим ломаем головы, устраивая консилиумы.
Вообще ничего! И документы подделывают — чего только не бывает. Сам обыватель может без страха купить часы только у легитимного продавца. Про вариант с рук — очень опасно. Обязательно нужно обратиться в крупную проверенную мастерскую. Те деньги, которые он заплатит за подбор часов и за проверку на оригинальность, несравнимы с теми, которые можно потерять даже от покупки очень среднего варианта. Обычно проверка на оригинальность и десятой части часов не стоит.
Мой хороший товарищ, у которого часы хобби (он занимается покупкой и продажей), три раза на Avito покупал китайский Rolex. Каждый раз он велся на дешевизну (7–8 тыс. долларов) и просто кому-то дарил деньги, хотя он человек очень соображающий в часах. А вот советские точно не подделывают — они никому не интересны: вещь на любителя и коллекционера.
Рассматривая часы как инвестицию, на что стоит обратить внимание?
Есть только два бренда, которые реально растут в цене — Patek Philippe и Rolex. Все остальное или стоит на месте, или дешевеет. Даже такие премиум-бренды, как Breguet. Отдав 20–30 тыс. долларов, вы потом будете продавать их за десяточку, и если продадите, то будете счастливы. Но, отвечая честно, как все в мире — это спекуляция.
Что посоветуете купить в качестве повседневного варианта?
На этот вопрос очень сложно ответить. Во-первых, есть огромное количество брендов, а во-вторых — ценовый диапазон. Если мы говорим о чем-то в районе 2 тыс. долларов, то Omega, Breitling (но он не бывает офисным). Если попроще, то Longines, Maurice Lacroix. Опять же мы сейчас уперлись в Швейцарию, а есть замечательные японские часы: просто Seiko (30–50 тыс. рублей), а есть Grand Seiko, ценовой диапазон — 300–500 тыс. рублей, но со многими швейцарскими часами они просто не сравнимы: по тому, как сделаны, по конструкции; у них есть уникальные механизмы Spring Drive — гибрид механических и кварцевых часов без батарейки, а скорость хода просто сумасшедшая, никакая механика и рядом не лежала.
Как воспитать в себе часовой вкус?
В некоторых людях он никогда не воспитается. И скажем с печалью, что таких людей большинство. Если мы выйдем на улицу, отловим гипотетическую массу людей и посмотрим, что у них на руках, то увидим, что это массовая дешевка, которая еще и начала вытесняться смарт-часами. Эта тенденция будет завоевывать людей. Так, когда-то была старая добрая Англия, производившая прекрасную мужскую одежду и обувь, до наших дней дожили какие-то бренды. Но много ли вы знаете людей, которые это носят?
Я, общаясь в этом мире, могу сказать, что мы — последние из могикан, вымирающее племя. Следующему поколению это не нужно — они покупают кроссовки, а часы им не интересны, не потому что нет денег, а потому что просто безразлично. Но при этом у нас в мастерской бывает молодежь, которой часы либо достались от кого-то, либо купили родители. Есть молодежь, которая профессионально покупает-продает, это коммерция, а так, чтобы сами носили, — более старшее поколение, с которым, как это ни печально, все и умрет.
Золочение обреза: краткий экскурс в историю
Золочение обреза блока книги – прием, мгновенно придающий печатной продукции привлекательный и дорогой вид. Раньше оно использовалось для украшения самых важных книг, заключаемых в прекрасные кожаные переплеты. Сейчас же этот прием пользуется достаточно большой популярностью при производстве различных бизнес-подарков, таких как ежедневники, телефонные книги и другие инструменты руководителя.
О том, как с веками изменилась технология нанесения позолоты, и как этот процесс выглядит сейчас, мы расскажем далее.
Немного истории
Золочение обреза применяется уже не одну сотню лет. Изображение книг, украшенных подобным образом, можно найти на картинах середины XV века, но настоящую популярность оно обрело лишь к концу XIX – началу XX веков.
Изначально золочению подвергались лишь самые ценные издания, отделанные кожей, но позже им стали украшать и книги с текстильным переплетом.
Так как в качестве позолоты выступало настоящее листовое золото, для удешевления производства золотился только верхний край книги, который был виден, когда книга стоит на полке. Производилось покрытие и с трех сторон, но оно использовалось значительно реже.
Все работы мастера выполняли вручную, используя при этом самодельные инструменты.
Некоторые способы и по сей день и применяются умельцами. Среди них золочение:
Процесс
Несмотря на то, что в каждом способе использовались различные инструменты и материалы, в целом процесс всегда строился по единому принципу. Рассмотрим его на примере способа «в досках».
Позолота обреза производится до того, как будет произведен переплет. Во-первых, это позволяет избежать повреждения и загрязнения обложки, а во-вторых, она просто не будет мешать работать с бумажным блоком.
Начинается работа с закрепления будущей книги с помощью струбцин или пресса. Это очень важный шаг, так как именно от силы прессовки и неподвижности блока будет зависеть долговечность и аккуратность конечного результата.
После того, как блок плотно сжат и зафиксирован, приступают к обработке торцов. Они проходят процедуру многократной шлифовки и выравнивания. Она может достигаться использованием специальных остро заточенных скребков или обычной наждачной бумаги различной зернистости у современных мастеров.
Процедуру шлифовки и нанесения пасты повторяют до полного выравнивания, после чего паста и бумажная пыль удаляется, чтобы обеспечить закрепление золота. Если край будет недостаточно гладким, позолота очень скоро осыплется, и книга приобретет неаккуратный внешний вид.
Далее необходимо нанести несколько слоев клея, чтобы герметизировать основу и обеспечить прилипание листа золота. Их количество зависит от плотности бумаги. Для мягкой наносят три слоя, для средней и плотной – два.
Каждый слой наносится с предварительной подсушкой предыдущего. Как только он станет слегка матовым, можно наносить следующий. Во время просушки клея приступают к подготовке золота. Его разрезают на кусочки и прикрепляют к золотильным кистям.
Затем клей наносится на участок, соответствующий размеру первого кусочка, и на него сразу кистью кладется и расправляется золото. Следующие кусочки приклеиваются аналогично, чуть внахлест. При этом мастеру нужно тщательно следить, чтобы клей не попадал на уже приклеенную позолоту.
После покрытия всей плоскости торец прикрывается картоном для защиты и оставляется на предварительную просушку длительностью около 15 минут.
После этого позолота уплотняется сначала мягким ватным тампоном, а затем и специальным лощильным зубом через слой силиконовой бумаги, аналогичной бумаге для запекания.
Процесс золочения практически закончен. Остается лишь один финальный штрих – полировка золота. Она производится в два этапа. Сначала позолота полируется легкими, плавными движениями, а окончательная «доводка» производится уже с помощью нанесения пчелиного воска.
После окончания работ бумажный блок аккуратно вынимается из крепления и слегка простукивается костяшками пальцев по золоченому обрезу, чтобы можно было раскрыть страницы.
При необходимости подобная процедура повторяется с верхним и нижним торцом.
Разница в результатах
При золочении «по-грубому»
Этот метод появился в конце XIX века, когда особую популярность обрел самиздат, выпущенный в виде тетрадей. Края листов наскоро обрезались вручную, из-за чего были достаточно неровными.
Мастеру приходилось полагаться только на надежность неравномерно распределенного клеевого слоя, поэтому позолота достаточно быстро облетала, оставаясь лишь на мельчайших выступах.
Цвет под золотом
Данный метод также вошел в обиход в конце XIX века, когда появилось множество независимых печатных предприятий. Они специализировались, в основном, на выпуске библии в мягком переплете с кожаной отделкой и золочением обреза. Для дополнительного украшения в оформлении использовался красный цвет.
Библия пользовалась такой популярностью, что для ускорения печати производственный процесс пришлось несколько упростить и производить золочение среза сразу нескольких блоков.
Такой ход вместе с частым использованием книги негативно влиял на устойчивость покрытия, поэтому она быстро осыпалась, открывая белесые участки, которые быстро загрязнялись от рук.
Чтобы скрыть это, под слой позолоты стал наноситься слой красной краски, проявляющийся при осыпании золота. Это придавало книге более благородный вид, даже если та была достаточно изношена.
Разрисованный позолоченный край
В отличие от двух вышеописанных, данный способ оформления книг появился гораздо раньше – еще в X веке. В то время именно передний край, а не корешок, использовались для указания названия произведения и имени владельца издания.
Чтобы эту информацию можно было наносить одновременно с позолотой, мастера воспользовались одной хитростью: страницы слегка сдвигались «веером», после чего на них тушью или акварелью наносилась надпись или рисунок. Затем бумажный блок ровно складывался и производилось золочение обреза.
Таким образом, в обычном, закрытом состоянии была видна лишь позолота, но стоило слегка согнуть мягкую обложку, сдвинув страницы, как проступала надпись.
Этот прием пережил повторный расцвет популярности спустя пять веков, когда наименование книги окончательно заняло привычное для нас место на корешке. Данный период известен работами нескольких мастеров, но постепенно интерес в росписи обреза под позолотой спадал и к началу XIX века практически сошел на нет.
Современное производство
Современные способы золочения обреза – это не покраска бумаги золотистой краской из баллончика, как могут подумать многие. На самом деле сам процесс ушел от своего прародителя не слишком далеко. Главное отличие – использование металлизированной фольги золотистого или серебристого цвета вместо тончайшего листа благородного металла.
На самом деле, кроме состава и цены итоговый результат ни чем не отличается от того, что получался сотни лет назад. Но теперь блестящее покрытие может наноситься не только на книги, но и на различную рекламную или сувенирную продукцию, например, визитки или приглашения.
В современных компаниях, предоставляющих услуги по золочению обреза, используется два метода.
Первый – это практически ручная обработка. Готовые бумажные блоки так же, как и раньше, собираются в группу и зажимаются в тиски, где шлифуются с торцов. Правда, теперь для этого используется обычная ленточная шлифмашинка, что существенно ускоряет процесс обработки.
Во время шлифовки мастер несколько раз поправляет бумагу, выравнивая поверхность, а также меняет ленту, добиваясь все более гладкой шлифовки. Вся образующаяся пыль тщательно счищается.
Затем он отматывает фольгу и накрывает ей сразу все блоки. Теперь в дело вступает станок, частью которого является пресс. Рабочий плавно опускает специальную разогревающуюся головку станка на поверхность блоков и несколько раз проглаживает ей фольгу, прижимая ее к бумаге.
После данного этапа заготовки для будущих книг можно переворачивать или вынимать из пресса, если золочение других торцов не требуется.
Существуют и еще более современные многофункциональные станки, включающие все необходимые инструменты для удержания, шлифовки и золочения.
Пример использования вы можете наблюдать ниже.
Станки отличаются конструкцией, но все равно придерживаются классического производственного процесса.