Правда это или ложь что инновации важнее снижения затрат объясните

ВЛИЯНИЕ ЗАТРАТ НА ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ ИННОВАЦИИ НА УРОВЕНЬ ВВП В РОССИИ

В условиях набирающей обороты глобализации и международной экономической интеграции государству Российской Федерации необходимо определить те направления развития экономики, которые помогут занять лидирующие позиции на мировом рынке. При выборе стратегии важно учитывать, что на мировой арене больший спрос имеют направления, которые носят в себе новизну и смогут удовлетворить качественно новые потребности людей.

Актуальность рассматриваемой темы заключается в том, что в случае современного состояния экономики Российской Федерации для увеличения её конкурентоспособности экономическая стратегия должна носить инновационную направленность. Переход экономики России на инновационный путь развития требует тщательного изучения макро и микроэкономических показателей[1].

Цель данной работы заключается в выявлении и анализе взаимосвязи показателей внутреннего валового продукта и затрат на технологические инновации в Российской Федерации.

Валовый внутренний продут ( Gross Domestic Product ) – совокупная стоимость конечных товаров и услуг, произведенных на территории данной страны независимо от того, находятся факторы производства на территории резидентов страны или же являются собственностью иностранцев. Данный макроэкономический показатель определяет рыночную стоимость конечных товаров и услуг, произведенных на территории страны в течение года, поэтому он входит в разряд денежных показателей. Главным условием расчета ВВП является исключение двойного счета.

Показатели ВВП сравниваются среди всех стран мира, и их оценку проводят Международный валютный фонд (МВФ), Всемирный банк (ВБ) и Организация Объединённых Наций (ООН). По рейтингам, составленным данными организациями, Российская Федерация занимает 11-12 места по объёму ВВП – 1578 млрд. долларов США.

Объём валового внутреннего продукта зависит от многих факторов, среди которых главное место занимают потребление, инвестиции и государственные расходы. Однако следует учитывать и те факторы, которые вносят дополнительный вклад в объем ВВП[3].

Тема представленного исследования касается анализа взаимосвязи ВВП с затратами на технологические инновации, наличие или отсутствие которой может подтвердить или опровергнуть влияние одного фактора на другой.

Технологические инновации представляют собой конечный результат инновационной деятельности, получивший воплощение в виде нового либо усовершенствованного продукта или услуги, внедренных на рынке, нового либо усовершенствованного процесса или способа производства (передачи) услуг, используемых в практической деятельности. Осуществленная инновация – та, которая внедрена на рынке или в производственном процессе[2][4].

Для анализа взаимосвязи показателей ВВП и затрат на технологические инновации выбрана линейная модель парной регрессии:

– затраты на технологические инновации.

Объём статистики для данного исследования составляет 18, так как с 2000 года расчёт затрат на инновации претерпел изменения, и использовать статистику, рассчитанную разными способами, невозможно в рамках одного исследования.

Графически статистические данные могут быть представлены в виде диаграммы рассеивания:

Рис.1. Диаграмма рассеяния

В 2008 году в мире начался финансово-экономический кризис, который проявился в виде сильного снижения основных экономических показателей в большинстве стран с развитой экономикой, в том числе и в Российской Федерации, впоследствии переросшего в глобальную рецессию (замедление) экономики. В результате проведения теста Чоу в данных для модели обнаружен структурный сдвиг, поэтому выборка должна быть разделена на 2 части: до 2009 года и после.

О ценим обе модели методом наименьших квадратов (МНК).

Для того чтобы качественно оценить модели, необходимо проверить выполнение предпосылок теоремы Гаусса-Маркова.

При подсчёте среднего значения случайных остатков первое условие

в рамках двух моделей выполняется. Второе условие теоремы Гаусса-Маркова о постоянстве дисперсии случайных остатков:

проверяется с помощью теста Голдфелда-Квандта. Проведя данный тест, можно сделать вывод о гомоскедастичности случайных остатков, т.к. справедливы неравенства (см. табл.1,2):

Таблица 1 – Значения статистики теста Голдфелда-Квандта для 1 модели

Таблица 2 – Значения статистики теста Голдфелда-Квандта для 2 модели

Третье условие теоремы Гаусса-Маркова:

проверяется с помощью теста Дарбина-Уотсона. При проведении данного теста для двух моделей DW попало в промежуток M ₃, что свидетельствует об отсутствии автокорреляции случайных остатков (см. табл. 3,4).

Таблица 3 – Значения статистики теста Дарбина-Уотсона для 1 модели

Таблица 4 – Значения статистики теста Дарбина-Уотсона для 2 модели

Четвёртое условие теоремы Гаусса-Маркова

не требует проверки, т.к. ковариация между независимыми случайными величинами, одна из которых является константой, равна 0.

Проверка 4 предпосылок теоремы Гаусса-Маркова показала, что для нахождения эффективных и несмещённых оценок параметров моделей оптимальной процедурой будет являться метод наименьших квадратов (МНК).

Исследуем модель на наличие ошибок различного рода.

Ошибка 1 типа (неверный выбор типа функции регрессии) не наблюдается, так как диаграмма рассеивания приближенно соответствует линейному виду функции, а для значений оценок случайных остатков постоянство знака не характерно.

Ошибка 2 типа (включение незначащей объясняющей переменной) не была обнаружена при вычислении оцененных параметров модели и нахождения соотношения

Ошибка 3 типа (пропуск значащей объясняющей переменной) в ходе анализа была обнаружена. При построении эконометрической модели анализа взаимосвязи ВВП и затрат на технологические инновации был ясен тот факт, что ВВП зависит от совокупности факторов. Однако детальному анализу рассматриваемой взаимосвязи до этого не было уделено внимание, что можно расценить, как некоторую новизну данной работы. При построении модели можно было добавить затраты на экологические инновации, так как проблема экологии и экологической ситуации в странах мира носит явный характер. Ввиду малого объема статистики о затратах на экологические инновации было принято решение о пропуске данного фактора, который мог привести к получению несмещённых и эффективных оценок параметров рассматриваемой модели.

Проверка адекватности моделей с помощью интервального прогноза показала, что 1 модель является неадекватной, а 2, напротив, адекватна с 5% уровнем значимости (

Таким образом, при анализе периода с 2009 по 2017 год модель 2 оказалась адекватной. Её можно использовать при анализе экономики Российской Федерации. Однако надежность полученных результатов не очень высокая в связи с ограниченным объемом используемой статистики. Адекватность модели подтверждает наличие взаимосвязи между ВВП и затратами на технологические инновации, которая выражается в росте ВВП с ростом затрат на технологические инновации. Это говорит о том, что инвестиции в инновационную деятельность, в конечном счете, окупаются и находят своё отражение в годовом объёме ВВП. Из этого следует, что затраты на технологические инновации приобретают вид конечного инновационного продукта, который оказывает прямое влияние на конечную стоимость всех товаров и услуг, произведенных на территории Российской Федерации за год [5].

Список источников информации

Драгун Е.А. Анализ взаимосвязи показателей валового внутреннего продукта и затрат на инновации в РФ / Е.А. Драгун // Экономические науки. – 2016. – №2 (44). – С.20–23.

Мысаченко В.И. Технологические инновации и структурная перестройка отечественной промышленности / В.И. Мысаченко // Вестник Томского государственного университета.–2008. – С. 176–180.

Шабалина Л.В. Анализ факторов, влияющих на развитие экономики Российской Федерации / Л.В. Шабалина, А.И. Тарасова // Экономический вестник Донбасса. – 2016. – № 2 (44). – С. 65–69

Шамина Л.К. Особенности внедрения технологических инноваций / Л.К. Шамина, О.И. Самсонова // НИУ ИТМО Экономика и экологический менеджмент. – 2011. – № 1(8)

Источник

Что важнее для компании – снизить затраты или увеличить прибыль?

Опубликовано 25.06.2021 · Обновлено 25.06.2021

Невозможно определить, что для всех компаний важнее – снижение затрат или увеличение доходов. Существует слишком много факторов, которые могут повлиять на ответ для данной компании, на данном рынке или в данной экономике. Конкретная маркетинговая направленность может быть ключом к финансовой стабильности и стабильному увеличению прибыли.

Понимание прибыльности

Важно понимать основные показатели прибыльности, такие как разница между прибылью и маржой прибыли. Прибыль – это деньги, которые бизнес зарабатывает после учета всех расходов. Маржа прибыли рассчитывается как отношение чистой прибыли к выручке. Маржа прибыли выражается в процентах и, по сути, измеряет, сколько из каждого доллара продаж компания фактически сохраняет в прибыли.

Ключевые выводы

Влияние увеличения доходов

Снижение затрат или увеличение доходов может увеличить показатель маржу чистой прибыли компании. Рассмотрим гипотетическую компанию, которая увеличивает годовой доход с 1 миллиона долларов до 2,2 миллиона долларов за счет увеличения своего торгового персонала с пяти до 15 человек со средней зарплатой в 100 000 долларов каждый. Дополнительный доход в размере 1,2 миллиона долларов приводит только к дополнительной чистой прибыли в размере 200 000 долларов и фактически снижает маржу прибыли почти на 20%.

Компания должна решить вопрос о том, приемлема ли более низкая маржа прибыли в обмен на абсолютное увеличение прибыли в долларах, поскольку более низкая маржа может не обеспечивать достаточную финансовую подушку для обеспечения постоянной жизнеспособности компании. Компания может иметь дополнительные доллары в банке, но она может находиться в менее здоровом или менее безопасном финансовом состоянии.

Влияние снижения затрат

Снижение затрат увеличивает прибыльность, но только в том случае, если продажные цены и количество продаж остаются неизменными. Если снижение затрат приводит к снижению качества продукции компании, то компания может быть вынуждена снизить цены, чтобы сохранить тот же уровень продаж. Это может свести на нет любую потенциальную прибыль и привести к чистым убыткам.

Еще большее негативное влияние может со временем возникнуть в результате постепенной потери доли рынка, поскольку снижение качества делает невозможным поддержание показателей продаж. Однако, если компания может эффективно сократить расходы, не влияя на качество, продажную цену или показатели продаж, то это открывает путь к более высокой прибыльности.

Стратегии повышения прибыльности

Еще один фактор, который следует учитывать, – это целесообразный вариант: увеличение доходов или значительное сокращение затрат. Компания, возможно, уже работает почти с максимальной эффективностью с точки зрения сокращения затрат, договорившись о наиболее выгодных ценах на материалы, персонал и оборудование. Что касается увеличения доходов, компания может находиться на столь конкурентном рынке или в столь депрессивной экономике – увеличение объемов продаж или повышение цен – нереалистичные цели.

Одна из стратегий повышения прибыльности за счет увеличения доходов – повышение цен за счет успешного брендинга.Примерами такого успеха являются классические фирмы, такие как Coca-Cola или Sony, или элитные розничные сети, такие как Abercrombie & Fitch.12 Эти компании установили идентичность, которая позволяет им устанавливать значительно более высокие цены, чем у конкурентов, одновременно увеличивая долю рынка и сохраняя этот премиальный рыночный статус даже во время экономических спадов.

Сосредоточение внимания на качестве и бренде как средствах увеличения доходов и укрепления клиентской базы может быть верным путем компании к долгосрочному процветанию.

Источник

«Это новые идеи, а не то, что приносит прибыль»: 4 мифа о развитии инноваций в компаниях

Эксперт по управлению проектами и инновациями WINbd, партнер стартап-студии «Открытые инновации»

ГК WIN Corp создавала проекты в традиционных отраслях, а в 2014 году сменила фокус на технологии: автоматизацию и роботизацию предприятий, интеллектуальные решения для управления проектами, акселерацию корпоративных проектов и развитие проектных команд.

Ее сооснователь и директор Вениамин Кизеев делится главными мифами об инновациях, которые бытуют в разных профессиональных сообществах, и объясняет, почему на самом деле все не так.

Миф 1. Изменения нас не коснутся, ведь мы давно на рынке

Уверен, вы чувствуете: изменения происходят все быстрее. На рынке то и дело появляются компании, которые полностью меняют правила игры, оставляя позади тех, кто ранее уверенно стоял на ногах. Внешние события и кризисы заставляют нас полностью переосмыслить бизнес-процессы.

Рынок высшего образования многим кажется максимально консервативным и устойчивым, но и для них 2020 год стал серьезным испытанием.

Один из интересных примеров — Тольяттинский государственный университет. Они заметили тенденцию перехода в онлайн более пяти лет назад и стали развивать собственную платформу дистанционного обучения «Росдистант». За это время им удалось расширить географию студентов (81 регион, 18 стран), увеличить число иногородних студентов с 8 до 29 % и увеличить долю студентов-заочников на 70% за счет обучающихся онлайн.

Благодаря этому проекту ТГУ смогли этой весной в один день перевести студентов в дистанционный формат обучения, не прерывая учебный процесс.

Не стоит ждать, пока все остальные внедрят инновации или когда настанет кризис. Изменения коснутся всех, и начинать их необходимо уже сейчас.

Миф 2. Инновации — это новые идеи, а не то, что приносит прибыль

Обратимся к руководству Осло «Рекомендации по сбору и анализу данных по инновациям» (Oslo Manual Guidelines for Collecting, Reporting and Using Data on Innovation, 4th Edition), которое является международным справочником по сбору и использованию данных по инновациям.

Мой любимый вопрос к организациям, когда они рассказывают про инновации: сколько денег вам это принесло?

Часто слышу ответ, что пока — нисколько. Тогда это не инновация — это просто идея. Невоплощенная идея ничего не стоит.

RB.RU организует встречу проекта Founders’ Mondays для начинающих и опытных предпринимателей. Дважды в месяц по понедельникам.

На рынке B2B гораздо легче продавать новые решения, если ваше нововведение приводит к увеличению прибыли компании. Например, наша портфельная компания — интегратор «Инспаир» — занимается проектированием и внедрением роботизированных комплексов, и мы точно знаем, что нужно предложить решение, которое окупится быстрее, чем за три года.

Недавно они автоматизировали один из этапов производства совместно с «Сибур Диджитал» — разработка добавила контроль качества, снизила число возвратов и брака, то есть убытков. По расчетам, проект окупится за два года. К таким проектам надо стремиться, хотя «считать» никто не любит.

Миф 3. Инновации могут быть только в ИТ-решениях

Сегодня все говорят о цифровизации, автоматизации, искусственном интеллекте, технологиях во всевозможных сферах.

В России инновации ассоциируются в основном с техническими решениями, хотя мы заметили: большинство инноваций происходят в управленческих процессах. В силу забюрократизированности компаний и зачастую отсутствия выстроенных процессов, такие инновации могут иметь быструю экономическую отдачу.

Например, в компании WINbd (рынок корпоративного обучения) мы ушли от теоретического обучения к обучению на основе проектной деятельности. Большую часть занимает разработка и запуск реальных проектов совместно с приглашенными экспертами и модераторами. Программа обучения окупается еще до окончания, так как у компании, помимо обученных сотрудников, появляются готовые проекты.

Это меняет суть корпоративного обучения и выводит его на качественно новый уровень. Это не ИТ-решение — это просто более эффективный способ решать задачи клиентов.

Таким же образом инновации могут быть в логистике, новых материалах или новых способах решать задачи.

Миф 4. В нашей отрасли не может быть инноваций

Аналитики CB Insights совместно с изданием Fast Company представили 50 компаний, которые могут стать «единорогами». И если посмотреть на то, в каких отраслях работают эти компании, то, кроме уверенно лидирующих Enterprise / Big Data и финтеха, здесь можно увидеть логистику, HR, медицину. Кто будет следующим в списке?

Важной является не столько сфера деятельности, сколько культура компании.

Мы часто слышим что-то вроде «у нас это не сработает» или «у нас так всегда было». Это первый сигнал, что здесь не хотят меняться, пытаются сохранить «стабильность». Посмотрите в окно — сегодня невозможно так думать. Во всех отраслях есть поле для инноваций.

Например, «Тяжмаш» (машиностроение) после внедрения интеллектуальной системы управления проектами Smart Projects повысил валовый объем продукции цеха на 5–10% при том же составе рабочих и оборудования, а РКК «Энергия» (разработка и производство космической техники) с тем же Smart Project поменяла состав команд и снизила затраты на выполнение проекта.

Как внедрять инновации

Мы разработали алгоритм запуска инноваций и улучшали его с каждым проектом. В итоге у нас получился метод из четырех шагов.

Шаг 1. Ищем, где в компании нужны инновации

Необходимо оценить бизнес-процессы: продукты и услуги, логистику, маркетинг и продажи, управление, разработку продукта. Выбрать в каждом процессе главный показатель (например, срок или стоимость доставки) и сравнить его с конкурентами. Так вы найдете ваши сильные и слабые места и поймете, где вам нужны инновации.

Шаг 2. Оцениваем, насколько мы готовы рисковать

Есть прорывные инновации, а есть — улучшающие. Одни целиком меняют рынки и бизнес-модели, а другие помогают нам делать продукты и процессы лучше. Выбор стратегии — это ваше управленческое решение.

Какие риски вы готовы взять, с какой скоростью хотите внедрять инновации? От этого будет зависеть, какой подход необходимо выбрать для развития инноваций.

Шаг 3. Выбираем подход

Например, прорывные инновации, когда мы имеем дело с новым продуктом, проще делать за рамками существующей компаний: таким проектам сложно жить внутри существующих правил и стандартов организации — важно создать пространство для риска и для быстрого тестирования гипотез. В таких случаях лучше использовать методологию custdev.

Если вы хотите улучшить существующий продукт или процесс, используйте другие методы — например, бережливое производство.

Если вам нужно, что-то более креативное, попробуйте ТРИЗ (теорию решения изобретательских задач) — систему приемов для решения технических задач и совершенствования технических систем. Технология позволяет находить нетривиальные решения, дает простые, но важные результаты: сокращаются время производства и расход материалов, повышается производительность компании.

Шаг 4. Выбираем инструменты для работы с нужными инновациями

Возможно, в вашей компании уже есть необходимые ресурсы для реализации инноваций — остается только создать условия.

Если вам важны внутренние инновации, вы можете запустить портал инновационных предложений сотрудников, внутренние хакатоны. Для успеха важно запустить три компонента — важно сочетание выстроенного процесса (регламента), технологического решения (например, ИТ-платформы), вовлечения и обучения людей.

Если хотите использовать подход открытых инноваций, обратите внимание на краудсорсинговые онлайн-платформы, скаутинг технологий, хакатоны, конкурсы стартапов, акселераторы и инкубаторы.

Dig(IT)al. Цифровой гайд для тех, кто устал делать по-старому.

Фото на обложке: Monster Ztudio / Shutterstock

Источник

Технологическое рабство: почему одержимость инновациями отвлекает человечество от реальных проблем

Теории и практики

Принято считать, что инновации по умолчанию приносят пользу, а в прогрессе заинтересован каждый из нас. При этом ежедневный труд огромного числа людей, благодаря которым новые технологии работают, остается незамеченным. Ученые Эндрю Рассел из Политехнического института SUNY и Ли Винсел из Технологического института Стивенса убеждены, что инновации — это просто пустой модный лозунг, а чтобы понять, как технологии могут решать реальные проблемы, человечеству давно пора обратить внимание на так называемый обслуживающий технический персонал. T&P перевели их статью для Aeon.

Стремление к инновациям является доминирующей идеологией нашей эпохи, которую исповедуют в американской Силиконовой долине, на и в кругах вашингтонской политической элиты. Но в той же мере, в какой гонка инноваций вдохновила технологов и капиталистов, она спровоцировала шквал критики против популяризаторов, которых подозревают в переоценке значимости этого явления. Последствия инноваций, по мнению критиков, имеют гораздо большее значение. Техническое обслуживание и ремонт, строительство инфраструктур, а также ежедневный труд по поддержанию их функционирования и эффективности попросту оказывает больше влияния на повседневную жизнь людей, чем подавляющая часть инноваций.

Судьбы народов по обе стороны «железного занавеса» ярко демонстрируют первопричины становления «инноваций» как модного лозунга и организующей концепции. На протяжении XX века открытые общества, поддерживающие многообразие, новшества и прогресс, функционировали лучше, чем закрытые общества, придерживающиеся однообразия и порядка.

В конце 60-х годов, после начала войны во Вьетнаме, вследствие экологической деградации, после убийств Кеннеди и Кинга и на фоне других социальных и экономических потрясений людям становилось все сложнее сохранять веру в моральный и социальный прогресс. И место «прогресса» заняли «инновации» — нейтральная с моральной точки зрения концепция. Она обеспечила возможность преклоняться перед достижениями эпохи высоких технологий без необходимости ждать от них больших моральных и социальных улучшений.

Еще до того, как мечты «новых левых» развеялись после массовых убийств во вьетнамской общине Милай и трагических событий в Альтамонте, экономисты уже обратились к технологиям как к объяснению предпосылок экономического роста и высокого уровня жизни в капиталистических демократиях. С конца 50-х годов виднейшие экономисты Роберт Солоу и Кеннет Эрроу утверждали, что традиционные объяснения — например, изменения условий образования и средств производства — не могли приводить к значительным скачкам роста экономики. Они выдвигали гипотезу о том, что скрытым решающим фактором являлись технологические изменения. Их открытие полностью укладывалось в картину всех технических чудес — последствий Второй мировой войны, холодной войны, ажиотажа вокруг науки и технологий после запуска «Спутника-1» и послевоенных представлений о материальном благополучии.

Новый важный труд Роберта Гордона «Взлет и падение американского экономического роста» предлагает наиболее исчерпывающую историю этого золотого периода в экономике США. Как объясняет Гордон, между 1870 и 1940 годом Соединенные Штаты пережили беспрецедентный и, вероятно, неповторимый период экономического роста. Это было время появления множества новых технологий и производств, включая электроэнергию, химические производства, телефонию, автомобилестроение, радио, телевидение, нефть, газ и электронику. Росту способствовал спрос на изобилие нового домашнего оборудования и кухонных бытовых приборов, которые обычно упрощали жизнь. После Второй мировой американцы рассматривали новые потребительские технологии как косвенный показатель общественного прогресса. Наиболее известны в этом смысле «Кухонные дебаты» 1959 года между США Ричардом Никсоном и председателем Совета Министров СССР Никитой Хрущевым. Критики ставили под вопрос разумность доводов Никсона о том, что современные бытовые приборы вроде блендеров и посудомоечных машин следует считать символами американского превосходства.

Однако обеспечивать быстрое развитие новых отраслей стало проблематично, когда в Соединенных Штатах начался кризисный период 1970-х и начала 1980-х. Целые секторы экономики, к примеру автомобильная промышленность, резко пошли на спад. Родился новый термин — «инновационная политика», призванный стимулировать экономический рост, способствуя технологическим изменениям, особенно в условиях международной экономической конкуренции со стороны Японии. Силиконовая долина — термин, который только появился в конце 1970-х годов — за это время стала образцом инноваций.

«Кухонные дебаты»: Никита Хрущев и Ричард Никсон, июль 1959 года © Thomas J. O’Halloran, Library of Congress collection

К началу 1980-х рынок начали заполнять книги, описывающие Силиконовую долину как место практически магической технологической уникальности. Инновационная политика все больше фокусировалась на «региональных инновационных системах» и «инновационных кластерах». Везде существовала потенциально следующая Силиконовая долина X. Тема локальности инноваций достигла апофеоза в книге Ричарда Флориды 2002 года «Креативный класс», в которой утверждалось, что некоторые районы страны процветали, превращаясь в излюбленные места для жизни креативных программистов, любителей гранолы и горного велоспорта. В книге сильно идеализировалась Силиконовая долина, а слово «инновация» использовалось более 90 раз.

В 1990-е годы ученые и вновь открыли для себя работу Йозефа Шумпетера. Шумпетер был австрийским экономистом, который отстаивал концепцию инноваций и родственный ей термин «предпринимательство». Шумпетер представил экономический рост и изменения в капитализме как «шторм креативной разрушительной силы», в котором старые технологии и выходят из моды или полностью уничтожаются новыми. Неошумпетерианская мысль иногда приводила к избытку сомнительных учений и несуразных мнений. Самым примечательным примером является изданный в 1997 году том Клейтона М. Кристенсена под названием «Дилемма инноватора: революционная книга, которая изменит ваш способ ведения бизнеса». Сейчас по большей части дискредитированная, работа Кристенсена c ее акцентом на важность «подрывных» технологий, помешавших целым отраслям промышленности сколотить состояния, в свое время имела огромное влияние.

На рубеже нового тысячелетия в мире бизнеса и технологий инновации превратились в эротический фетиш. Армии молодых технологических гениев стремились к роли новаторов. Стремление к прорыву в погоне за инновациями вытеснило политику, одинаково привлекая как либералов, так и консерваторов. Консервативные политики могли вытягивать правительственные средства и снижать налоги под лозунгом стимулирования предпринимательства, в то время как либералы могли создавать новые программы для финансирования исследований. Концепция была достаточно расплывчатой, чтобы делать практически все что угодно, прикрываясь ею, и не чувствовать ни малейшего внутреннего конфликта, просто повторяя мантру: «Инновации! Предпринимательство!»

В 2012 году Wall Street Journal насчитал более 250 книг со словом «инновации» в заголовке — опубликованных за три месяца

Однако спустя несколько лет поднялась волна инакомыслия. В резком эссе под названием «Инновации — это новый черный», опубликованном в журнале Design Observer в 2005 году, Майкл Бейрут сокрушался из-за «инновационной мании, или по крайней мере бесконечного повторения слова «инновации». Вскоре даже в деловых изданиях стал подниматься вопрос его смысла. В издании The Economist отмечали, что китайские чиновники превратили инновации в «национальный лозунг», при этом самодовольно напоминали, что китайская система образования «имеет конформистский характер и мало способствует развитию независимого мышления», а новые громкие заявления китайской Коммунистической партии «тонут в мути риторики». Позднее в том же году издание Businessweek предупредило: «Инновациям» грозит серьезная опасность превратиться в последний избитый термин. Мы в Bussinessweek трудимся над этим». А в последний день 2008 года в этом же издании критик в сфере дизайна Брюс Нуссбаум вернулся к теме, заявив, что «инновации» умерли в 2008 году, уничтоженные чрезмерным использованием, злоупотреблением, узостью интерпретаций, инкрементализмом и невозможностью дальнейшего развития… В конце концов, «инновация» оказалась слабой тактикой и стратегией в свете экономических и социальных потрясений».

В 2012 году даже Wall Street Journal выступил с жесткой критикой инноваций, отметив, что «термин начал утрачивать смысл». На тот момент журнал насчитал «более 250 книг со словом “инновации» в заголовке — опубликованных за последние три месяца”. Профессиональный консультант по инновациям, давший интервью изданию, советовал своим клиентам запретить использование этого слова в своих компаниях. Он сказал, что им просто «прикрывают отсутствие содержания».

Появились доказательства того, что в районах, где интенсивно внедрялись инновации, также есть системные проблемы с социальным неравенством. В 2013 году в произошли протесты против джентрификации и социальной стратификации, которые символизируют собой принадлежащие Google и другие частные пригородные автобусы. Они возили сотрудников высокотехнологичных компаний из модных и дорогих городских резиденций в их современные пригородные кампусы, минуя неудобства общественного транспорта и в объезд мест проживания огромного количества бедных и бездомных, которые также называют Силиконовую долину своим домом. Драматичный, повышенный уровень социальной уязвимости, который демонстрируется таким примером сосуществования в условиях экономического неравенства, — это, похоже, характерный признак, а не программная ошибка («не баг, а фича») высокоинновационных кластеров.

Путь трансформации понятия «инновации» от основополагающей ценностной системы до лозунга антиутопических обществ на определенном уровне совсем не удивителен. Существует шаблонный сценарий: термин получает популярность, потому что он резонирует с духом времени, достигает статуса модного слогана, а затем обесценивается вследствие чрезмерного использования. В настоящий момент эта формула привела к вопросу: теперь, когда «инновации» были разоблачены как спекуляция, можно ли лучше сформулировать отношения между обществом и технологиями?

© Doug Menuez. Из книги «Fearless Genius: The Digital Revolution in Silicon Valley 1985-2000»

Есть три основных способа ответить на этот вопрос. Во-первых, крайне важно понимать, что технология — это не инновация. Инновации — это лишь малая часть того, что происходит с технологиями. Такое помешательство на новшествах неуместно, поскольку оно не учитывает, как широко применяются технологии, и затеняет тот факт, что многие вещи вокруг нас созданы довольно давно. В своей книге «Шок древнего» 2007 года историк Дэвид Эджертон исследует технологии в использовании. Он обнаруживает, что повсеместно распространенные предметы, такие как электрический вентилятор и многие части автомобиля, практически не видоизменились за сто лет и даже больше. Если взглянуть шире, то можно найти истории с очень разными географическими, хронологическими и социологическими особенностями. В центре историй об инновациях обычно состоятельные белые парни, сидящие в гаражах в небольшой Калифорнии, хотя жители всего «глобального юга»* тоже пользуются технологиями. Какими? Откуда они берутся? Как они производятся, используются, ремонтируются? Да, не имеющие аналогов изобретения интересуют привилегированные группы людей и могут приносить огромную прибыль. Но самые выдающиеся истории изобретательности, усилий и старания, которые связывают человека с технологиями, существуют параллельно с устаревающими байками об изобретениях и инновациях.

Во-вторых, отвлекаясь от инноваций, мы можем признать существенную роль базовых инфраструктур. «Инфраструктура» — это самый немодный термин, такое слово, которое уже давно исчезло бы из нашего лексикона, если бы не определяло нечто, имеющее огромное общественное значение. Примечательно, что в 2015 году об инфраструктуре во многих сферах американской жизни заговорили как о первостепенном явлении. После крушения пассажирского поезда Amtrak в Филадельфии президент Обама вел упорную борьбу с Конгрессом за принятие законопроекта об инфраструктуре, который республиканцы блокировали, но в конце концов одобрили в декабре 2015 года. Инфраструктура также стала главной темой для исследований исторических и антропологических научных сообществ и даже была 78 раз письменно зафиксирована в программе ежегодного собрания Американской антропологической ассоциации. Художники, журналисты и даже комики присоединились к битве. Особенно запоминающейся была комедийная сцена режиссера Джона Оливера с Эдвардом Нортоном и Стивом Бушеми в главных ролях в трейлере воображаемого блокбастера с самым скучным из сюжетов. К началу 2016 года журнал New York Review of Books обратил внимание своих читателей на это «крайне серьезное и пассивное слово» в неутешительном эссе под названием «Разрушающаяся страна».

Несмотря на бесконечные фантазии о том, что в работе больше нет необходимости, неотъемлемой частью нашей цивилизации является труд, который в основном выходит далеко за рамки инноваций

Лучшие из дискуссий об инфраструктуре уходят от узких технических вопросов и затрагивают глубокую моральную составляющую. Инфраструктурные проблемы — крушения поездов, разрушение мостов, наводнения в городах и т. д. — являются проявлениями и символами разлаженной политической системы Америки, ее изношенной структуры социальной защиты, а также ее постоянного стремления к ярким глянцевым тривиальным вещам. Но в особенности в некоторых уголках научного мира внимание к материальным структурам повседневной жизни может принимать странную форму, как, например, в работе, в которой материальные вещи наделяются посреднической функцией или которая преподносит идею потребительского фетишизма как высококультурную теорию, ловкий маркетинг и дизайн. Например, в серии «Object Lessons» издательства Bloomsbury представлены биографии и философские размышления о вещах, созданных человеком, таких как мяч для гольфа. В какой унизительной ситуации оказалось бы американское общество, если бы оно созрело до того, чтобы признать безосновательность концепции инноваций, но наиболее выдающимся ответом стало бы столь же поверхностное увлечение мячами для гольфа, холодильниками и пультами дистанционного управления.

В-третьих, заострение внимания на инфраструктуре или на старых, давно существующих вещах, а не на новом напоминает нам о главенствующей роли работы, направленной на сохранение всего мира. Несмотря на бесконечные фантазии об автоматизации всего на свете и о том, что в работе больше нет необходимости, неотъемлемой частью нашей индустриальной цивилизации является труд, который в основном выходит далеко за рамки инноваций. Изобретатели и новаторы — это только небольшая часть, возможно, около одного процента всей рабочей силы. Если нужно, чтобы гаджеты приносили прибыль, корпорациям не обойтись без людей для их производства, продажи и распространения. Другой важный аспект технологического труда возникает, когда люди действительно используют продукт. В некоторых случаях пользователь может быть таким же, как и вы, человеком за компьютером, но в других случаях конечными пользователями являются институции: компании, правительства или университеты, которые ведут борьбу за то, чтобы технологии работали так, как их создатели и производители никогда не могли себе представить.

© Doug Menuez. Из книги «Fearless Genius: The Digital Revolution in Silicon Valley 1985–2000»

Мы можем думать о труде по поддержанию жизнедеятельности и ремонту как об обслуживающем техническом персонале, чья работа гарантирует обычное существование, а не привносит новшества. Краткий анализ показывает, что большая часть человеческого труда — от стирки и вывоза мусора до уборки и приготовления пищи — относится к этой разновидности: хозяйственное содержание. Это осмысление оказывает значительное влияние на гендерные отношения во всем, что связано с технологиями. Феминистские теоретики уже давно спорят о том, что одержимость технологическими новшествами затмевает значимость любого труда, в том числе домашней работы, которую несоразмерно больше выполняют женщины, чтобы как-то продержаться. Домашний труд приносит огромные финансовые результаты, но в основном выходит за рамки экономического учета, например ВВП. В своем классическом труде 1983 года «Больше работы для матери» Рут Шварц Коуэн изучила домашние технологии — такие как стиральные машины и пылесосы — и то, как они вписываются в беспрерывный труд женщин в домашнем хозяйстве. Одно из ее наиболее известных открытий состояло в том, что новые технологии, которые обещали сократить трудовые затраты в делах по дому, буквально создали больше работы для матери, поскольку стандарты чистоты повысились, втягивая женщин в бесконечную гонку.

Современный дискурс рассматривает инновации как изначально положительную ценность, но они таковой не являются

Никсон, допустивший множество ошибочных суждений, в том числе неверно рассматривал бытовую технику как самоочевидный показатель американского прогресса. По иронии, работа Коуэн впервые подверглась критике со стороны мужчин-ученых, которые изучали историю технологий и фокусировались в исследованиях на пантеоне мужчин-изобретателей: на Белле, Морзе, Эдисоне, Тесле, Дизеле, Шокли и других. Последствия того, что мы вновь ориентируемся на техническое обслуживание и ремонт, также выходят за рамки гендерной политики, которую осветила книга «Больше работы для матери». Если ученые оставят в стороне одержимость инновациями, то они увидят, сколько видов низкооплачиваемого труда выполняют афро- и латиноамериканцы, а также другие расовые и этнические меньшинства. С этой точки зрения недавняя борьба за повышение уровня минимальной оплаты труда, в том числе в сфере фастфуда, может рассматриваться как довод в пользу того, что технический персонал — это достойная работа. […]

Одной из важных тем является риск совершить слишком триумфальный переход от области инноваций к сфере технического обслуживания. Нет смысла продолжать поклоняться героям, просто меняя одних на других и не учитывая более глубокие проблемы, которые лежат в основе этой одержимости инновациями. Одной из наиболее значимых проблем является тот факт, что в культуре технологий доминируют мужчины, что заметно, например, по разрыву в зарплатах мужчин и женщин на аналогичных должностях.

Источник