какие выросши вы будете скоты
Какие выросши вы будете скоты
Дети нашей земли русской. запись закреплена
Петр Васильевич ШУМАХЕР
ЭПИГРАММЫ
К памятнику Крылова
Лукавый дедушка с гранитной высоты
Глядит, как резвятся вокруг него ребята,
И думает себе: «О милые зверята,
Какие, выросши, вы будете скоты!»
1866
В мои безумные года
На чистом небе ясной ночи
Большая,яркая звезда
Мои приковывала очи.
Теперь мне кажется смешна
Сия небесная забава:
Теперь приятна мне одна
Звезда святого Станислава.
«Тятька, эвон что народу
Собралось у кабака;
Ждут каку-то всё слободу:
Тятька, кто она така?»
— «Цыц! нишкни! пущай гуторют,
Наше дело сторона;
Как возьмут тебя да вспорют,
Так узнаешь, кто она!»
***
Какой я, Машенька, поэт?
Я нечто вроде певчей птицы.
Поэта мир — весь божий свет;
А русской музе тракту нет,
Везде заставы да границы.
И птице волю дал творец
Свободно петь на каждой ветке;
Я ж, верноподданный певец,
Свищу, как твой ручной скворец,
Народный гимн в цензурной клетке.
1880
Когда в тебе горит огонь в крови
И хочешь ты, чтоб страсть твоя погасла,
Чтоб лютый жар остыл в твоей крови, —
Прими, мой друг, касторового масла.
Какие выросши вы будете скоты
27 мая 1855 года в Летнем саду открыт памятник Ивану Андреевичу Крылову работы Петра Клодта.
Это был первый памятник литератору в невской столице и второй в России – после памятника Ломоносову в Архангельске. О памятнике заговорили практически сразу же после смерти великого баснописца, но сбор частных пожертвований, объявленный «Петербургскими ведомостями», и само изготовление памятника растянулись на десять лет. Причём на первых эскизах знаменитого Петра Клодта – памятник стал его последней крупной работой – Крылов изображён в виде античного оратора, в просторной развевающейся тоге. Но в итоге сидящий Крылов получился именно таким, каким его знал Петербург. Причём некоторые злые языки утверждали, что Клодт Крылову даже польстил – все знали, что он о собственных внешности и гардеробе не очень-то заботился. До такой степени, что однажды, когда собирался на весёлый карнавал и спрашивал окружающих, кем ему нарядиться, язвительная Аннет Оленина сказала: «Да вы просто вымойтесь, побрейтесь и причешитесь, Иван Андреевич, и вас ни одна живая душа не узнает!»
На пьедестале памятника изображено множество животных – героев крыловских басен. Весьма любопытно, что Клодт лепил только с натуры, а потому на те годы, что он работал над памятником, его дом превратился в настоящий зверинец.
Егеря привезли скульптору ручного волка, из Новгородской губернии брат скульптора прислал медведицу с двумя медвежатами, художник Боголюбов подарил макаку с острова Мадейра, сам Клодт приобрёл овцу с ягнёнком, осла, журавля, лисицу. Впоследствии сын скульптора вспоминал: «Эти животные жили у нас как члены семьи. И чего только ни было в обширных мастерских отца! Они наполнялись сплошным рёвом, воем, блеянием, писком. Всё это разношерстное общество жило бок о бок не только в клетках, многие свободно расхаживали по мастерской и по комнатам и были дружны между собой, кроме волка, который не мог удержаться, чтобы не охотиться за кошками». И только козла – персонажа басни «Квартет» – всякий день приводила жившая поблизости старушка.
Место для памятника было выбрано исключительно удачно, и сейчас даже трудно представить, что первоначально его предполагали установить возле Публичной библиотеки, где работал Крылов.
Не остались равнодушными к бронзовому Крылову и коллеги по поэтическому цеху:
С улыбкой доброю, с приветливостью взгляда,
Он, точно с старческой неспешностью речей,
Рассказывает нам, с своих высоких кресел,
Про нравы странные и глупости зверей,
И все смеются вкруг и сам он тихо-весел, –
писал Аполлон Майков. Но не все были настроены столь лирически, и вскоре у известного насмешника Петра Шумахера родилась эпиграмма:
Лукавый дедушка с гранитной высоты
Глядит, как резвятся вокруг него ребята,
И думает себе: «О милые ребята,
Какие ж, выросши, вы будете скоты!»
В последнее время различные статуи, украшающие аллеи Летнего сада, вполне обоснованно заменяют копиями. Но до «дедушки Крылова» дело вряд ли дойдёт.
Культура России (Часть четвёртая) Эпиграмма 18+
1. Встреча:
«Я на гулянье был и встретил молодых».
«Ну что их экипаж?»-«Чудесный! Все затеи:
Кареты тысяч в семь и в золоте лакеи».
«А сами господа?»-«Я не заметил их».
2. В России нет закона, есть столб и на столбе корона.
3. К бюсту Николая первого:
Оригинал похож на бюст:
Он так же холоден и пуст
Фёдор Иванович Тютчев.
Николаю I Не Богу ты служил и не России,
Служил лишь суете своей,
и все дела твои, и добрые и злые,-
всё было ложь в тебе, всё призраки пустые:
Ты был не царь, а лицедей!
Печати русской доброхоты Природа-сфинкс. И тем она верней
Как всем вами господа Своим искусом губит человека,
Тошнит её-но вот беда, Что, может статься, никакой от века
Что дело не дойдет до рвоты Загадки нет и не было у ней.
Николай Платонович Огарев:
Василий Степанович Курочкин
На иеромонаха Гавриила:
Как не вскрикнуть тут с поэтом (Тютчев-«Эти бедные селенья»)
Край родной долготерпенья! Если розги в крае этом-
Лучший метод просвещенья? Ладно всё. Отец не спорит
И нисколько не в обиде, хоть всю школу перепорет
Кроткий пастырь в пьяном виде
М.Н. Каткову: Поверь, для всех смешон шпионский твой задор
С твоим доносом заученным,
Как разумеренный трагический актёр,
Махающий мечом картонным
Николай Алексеевич Некрасов
Автору «Анны Карениной» Толстой, ты доказал с терпеньем и талантом
Что женщине не следует «гулять»
Ни с камер-юнкером, ни с флигель-адъютантом,
Когда она жена и мать
Эпитафия: Зимой играл в картишки в уездном городишке
А летом жил на воле, травил зайчишек груды
И умер пьяный в поле от водки и простуды
Молодые: Повенчавшись, Парасковье муж имущество казал:
-Это-стойлище коровье, а корову Бог прибрал!
Нет перинки, нет кровати, да теплы в избе полати,
А в клети в избе палати, а в клети, вместо телят,
Два котеночка пищат! Есть и овощ в огороде-
Хрен да луковица, есть и медная посуда-крест да пуговица!
Аполлон Николаевич Майков
Анопову: Приобресть мы можем знанья и умение пролезть,-
Трудно то лишь приобресть, что дает нам воспитанье
На Д.В. Григоровича: Видал ли ты на небесах комету? Автоэпиграмма: Вы «свобода» нам кричите,
Видал ли ты, как хвост её поймал Я одной себе ищу-
И, привязав к нему свою карету, Думать так как я хочу,
Езжал один известный генерал? А не так, как вы хотите!
Народу что сбежалось-о мой Боже!
Видал ли ты?-Нет не видал.-Я тоже,
А Григорович так видал
Пётр Васильевич Шумахер.
Кто она така? (к «Картинке» Майкова) «Тятька эвон что народу
Собралось у кабака: ждут каку-то всё слободу:
Тятька кто она така»?
«Цыц! нишкни! (молчи-при мое) пущай гуторют,
Наше дело сторона:
Как возьмут тебя да вспорют
Так узнаешь кто она»!
К памятнику Крылова: Лукавый дедушка с гранитной высоты
глядит как резвятся вокруг него ребята
И думает себе «О милые зверята,
Какие выросши вы будете скоты»!
Фёдор Михайлович Достоевский:
Н.С. Лескову: Описывать всё сплошь одних попов,
По моему и скучно и не в моде:
Теперь ты пишешь в захудалом роде,-
Не провались Лесков
Николай Семенович Лесков:
На редактора журнала «Век» Т.И. Филиппова. Хоть у гроба у Господня он зовется «эпитроп» (защитник)
Но для нас он мерзкий сводня, льстец презренный и холоп.
Николай Фёдорович Щербина:
Газета «Молва». К «Молве» названье не пристало: её читателей так мало
Что хоть зови ее отныне-«Глас вопиющего в пустыне»
Молитва современных русских писателей:
О ты, кто принял имя Слова! мы просим твоего покрова:
Избави нас от похвалы
Позорной «Северной пчелы» и от цензуры Гончарова
Теперешний Майков: В России странный век настал:
Смягчилось третье отделенье,-
И вновь стал Майков либерал
С монаршего соизволенья.
По взятии Севастополя. («И родил тот ботик флот, этот флотик флот родил. « Бенедиктов. В 1868 году Щербина добавил-«прошло с небольшим 10 лет после этих строк, и из ботика снова возникает грозный флот»)
Всё назад, наоборот на святой Руси идет,
Где из ботика стал флотик, а из флотика стал флот.
Но лишь выпал трудный год-и остался только ботик
Памятнику Петру I. Нет, не змия Всадник медный
Растоптал стремясь вперед,-
Растоптал народ наш бедный
Растоптал простой народ
Реформа Петра I. Реформою своей стяжал он много славы: Мы: У нас чужая голова
Ведь он европеизм настолько к нам привил, А убежденья сердца хрупки
Что сущей искони батог наш величавый Мы.. Европейские слова
Спицтрутеном немецким заменил. И Азиатские поступки
Русскому купцу: С увесистой супружницей своей Попы издревле доказали
Он в бане парился и объедался сыто. Неистовство утроб своих
О сколько им обмануто людей И в древности так славно жрали,
И сколько чаю перепито Что назвали жрецами их.
На Н.В. Гербеля: Зачем бы Гербелю в отставку выходить:
Ведь не мешает Марс стишкам и корректуре?
Но-боже!-неужель грозит он посвятить всего себя литературе
На И.И. Панаева: Когда с Панаевым встречаюсь я порой, Эпитафия ему:
При людях мне тогда неловко и конфузно, Лежит здесь, вкушая обычный покой неизвестности
как будто кто передо мной показывает гузно Панашка, публичная девка российской словесности
Двойное горе: (1852 года у гроба Гоголя ) Слышим вопли стон и клики лучших родины сынов:
«Умер Гоголь наш великий, жив и здравствует Сушков»
Дмитрий Дмитриевич Минаев
При новой постановке «Горе от ума» (декабрь 1869) Вот занавес взвился и вскоре решила публика сама
На сцене видели мы горе, но не заметили ума
Докторский совет: «Чем Вы больны?»-«Бессонница тревожит,
Не сплю всю ночь до позднего утра»
«Два средства есть. Любое Вам поможет:
Грамм морфию иль номер «Маляра».
На роман Достоевского «Идиот» У тебя бедняк в кармане
Грош в почете-и в большом
А в затейливом романе
миллионы нипочем.
Холод терпим мы славяне,
В доме месяц не один,
А в причудливом романе
Топят деньгами камин.
От Невы и до Кубани
Идиотов жалок век
«Идиот» же в том романе
Самый умный человек
В.П. Буренину По Невскому бежит собака за ней Буренин тих и мил.
Городовой смотри однако, что б он её не укусил
Безымянному журналисту: Сразить могу тебя без всякого усилья журнальный паразит
Скажу кто ты и как твоя фамилья. и ты-убит.
Нива: Пусть твой зоил тебя не признает, Мы верим в твой успех блистательный и скорый
Лишь «Нива» та дает хороший плод, навоза не жалеют для котрой
Какие выросши вы будете скоты
Питер. Взгляд назад. запись закреплена
Он прямо как живой сидит!
И это очень кстати:
Он за ребятами следит,
Как будто воспитатель.
Вовка с мамою гуляет,
Показать полностью.
Мама Вовке заявляет:
– Если ты даёшь мне слово,
Что ни шагу от Крылова,
Так и быть, побудь один.
Я отправлюсь в магазин.
Все ребята любят спорт!
И Крылов решает спор:
– Объявляю, всех скорей
Прибежал Петров Андрей!
Наступает поздний вечер…
До свидания! До встречи!
Завтра снова – у Крылова!
В полвторого – у Крылова!
Доброй ночи, сладких снов,
Общий дедушка Крылов!
«Дедушка Крылов». Майя Борисова.
К памятнику Крылова
Лукавый дедушка с гранитной высоты
Глядит, как резвятся вокруг него ребята,
И думает себе: «О милые зверята,
Какие, выросши, вы будете скоты!»
Какие выросши вы будете скоты
— Бедняжка! — Да, и это всякий раз,
Как кто-нибудь, друзья, из вас
Стихи хорошие напишет.
Петр Васильевич Шумахер
КТО ОНА ТАКА?
В pendant [69] к «Картинке» Майкова
«Тятька, звон что народу
Собралось у кабака:
Ждут каку-то всё слободу:
Тятька, кто она така?»
Наше дело — сторона;
Как возьмут тебя да вспорют.
Так узнаешь, кто она!»
К ПАМЯТНИКУ КРЫЛОВА
Лукавый дедушка с гранитной высоты
Глядит, как резвятся вокруг него ребята,
И думает себе: «О милые зверята,
Какие, выросши, вы будете скоты!»
ПРИТЧА
Монах стучит в ворота рая.
Апостол Петр ему в ответ:
«Куда ты, рожа проклятая!
Здесь вашей братье быть не след.
Вы всё печетесь о житейском.
Вишь, словно боров, разжирел;
Должно быть, в чине архирейском
Ты всласть курятинки поел. »
«Апостоле, не осудиши!
У каждого свои грехи;
Да говори про кур потише,
Чтоб не пропели петухи».
ЗВЕЗДА
В мои безумные года
На чистом небе летней ночи
Большая, яркая звезда
Мои приковывала очи.
Теперь мне кажется смешна
Сия небесная забава:
Теперь приятна мне одна
Звезда святого Станислава.
Вчера угас еще один из типов,
Москве весьма известных и знакомых,
Тьмутараканский князь Иван Филиппов,
И в трауре оставил насекомых.
Какой я, Машенька, поэт?
Я нечто вроде певчей птицы.
Поэта мир — весь божий свет;
А русской музе тракту нет,
Везде заставы да границы.
И птице волю дал творец
Свободно петь на каждой ветке;
Я ж, верноподданный певец,
Свищу, как твой ручной скворец,
Народный гимн в цензурной клетке.
Федор Михайлович Достоевский
Описывать всё сплошь одних попов,
По-моему, и скучно и не в моде;
Теперь ты пишешь в захудалом роде, —
Николай Семенович Лесков
Хоть у гроба у Господня
Он зовется «эпитроп»
Но для нас он мерзкий сводня,
Льстец презренный и холоп.
Николай Федорович Щербина
НА КОНЧИНУ ГАЗЕТЫ «ВЕК»
Шагаем мы неимоверно, —
Гордись, о русский человек,
Что в год Россия беспримерно
Переживает целый «Век».
ГАЗЕТА «МОЛВА»
К «Молве» названье не пристало:
Ее читателей так мало,
Что хоть зови ее отныне —
«Глас вопиющего в пустыне».
МОЛИТВА СОВРЕМЕННЫХ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ